|
|
 |
|
|
Из домашней библиотеки С.О.В.
|
|
|
|
|
На главную Начало книги
«Стефани Майер. Затмение»: АСТ; Москва; 2007. Переводчик: О. Василенко. Текст с сайта: http://www.litres.ru/
Аннотация
Третья книга знаменитой вампирской саги, возглавившая списки бестселлеров семи стран и проданная тиражом в два миллиона экземпляров. Истинная любовь не страшится опасности… Белла Свон готова стать подругой своего возлюбленного Эдварда навеки, ведь именно вечность длится жизнь вампира. Но тогда ей придется предать лучшего друга – вервольфа Джейка и тем самым, возможно, заново разжечь древнюю вражду между "ночными охотниками" и их исконными врагами – оборотнями…
* * * Посвящается моему мужу, Панчо, за его терпение, любовь, дружбу, чувство юмора и готовность обойтись без домашнего ужина. А также моим детям, Гейбу, Сету и Эли, за возможность испытать такую любовь, за которую и умереть не жалко.
Огонь и лед Мир, говорят, сгорит в огне Иль станет льдом. Вкус страсти я познал вполне — Пожалуй, мир сгорит в огне. Но если дважды гибель ждет, То, ненависть познав сполна, Я знаю, как смертелен лед — Боюсь, зима Нас всех убьет. Роберт Фрост
Пролог
Увильнуть от столкновения не удалось. С замирающим сердцем я смотрю на своего защитника: он готов биться до последнего, хотя численное превосходство на стороне нападающих. Помощи ждать не приходится: в этот самый момент его семья тоже бьется не на жизнь, а на смерть. Узнаю ли я, чем кончится та, другая схватка? Кто там победит, а кто проиграет? Доживу ли до того, чтобы это узнать? Шансов маловато. Черные глаза, в которых горит дикая жажда моей смерти, следят, выжидая мгновения, когда мой защитник отвлечется. И в это мгновение я наверняка умру. Где-то далеко-далеко в холодном лесу раздался волчий вой.
Глава первая Ультиматум
Белла, Не знаю, зачем ты заставляешь Чарли передавать записки через Билли, будто мы во втором классе. Если бы я захотел с тобой поговорить, я бы ответил… Ты ведь уже сделала выбор, понимаешь? Ты не можешь получить и то, и другое, когда «Смертельные враги» – что тут может быть непонятного? Ты… Я знаю, что веду себя как идиот, но ничего нельзя поделать… Мы не можем быть друзьями, когда ты проводишь все свое время с бандой… Мне только хуже становится, когда я слишком много думаю о тебе, поэтому не пиши больше…
Да, я тоже по тебе скучаю. Очень скучаю. Но это ничего не меняет. Извини. Джейкоб
Я провела пальцами по листку, нащупывая углубления в тех местах, где ручка слишком сильно надавила на бумагу, почти до дырки. Я так и видела, как Джейк пишет эту записку: царапает злые буквы корявым почерком, перечеркивает строку за строкой, когда не выходят нужные слова, а то и ручку ломает огромными пальцами – тогда понятно, откуда взялись кляксы. Я так и видела, как ярость стягивает его брови к переносице и бороздит морщинами лоб. Будь я с ним рядом, могла бы и расхохотаться. «Да ладно тебе, Джейк, – сказала бы я. – Не напрягайся, выкладывай все, как есть». А вот сейчас смеяться совсем не хотелось. Я в сотый раз перечитывала слова, которые уже выучила наизусть. Его ответ на мою умоляющую записку – переданную Чарли через Билли, будто мы и впрямь во втором классе – меня не удивил. Я знала, что скажет Джейк, еще до того, как вскрыла конверт. Удивляла только боль, которую причиняла каждая перечеркнутая строчка – словно края букв резали острее ножа. Кроме того, за каждой незаконченной от злости фразой стояла неисчерпаемая обида, а за Джейкоба мне было больнее, чем за себя. Мои размышления прервал запашок горелого, донесшийся из кухни. В нашем доме, если кто-то кроме меня готовит ужин, впору удариться в панику. Я сунула измятую бумажку в задний карман, мигом слетела по лестнице и успела в последний момент: банка с соусом для спагетти, которую Чарли поставил в микроволновку, совершила всего один оборот. Я рванула дверцу. – Что-то не так? – недовольно спросил Чарли. – Па, сначала надо крышку снять. Микроволновки металл не любят. – Я выхватила банку, открыла ее, вылила половину соуса в чашку, потом поставила чашку в микроволновку, а банку обратно в холодильник; установила время и нажала кнопку «старт». Чарли наблюдал за моими манипуляциями, поджав губы. – Но макароны-то я правильно сварил? Я бросила взгляд на кастрюлю на плите – источник запаха, который и привлек мое внимание. – Помешать бы надо, – доброжелательно заметила я. Нашла ложку и попыталась разлепить разваренный комок, прилипший к донышку. Чарли вздохнул. – Что это на тебя нашло? – спросила я. Он скрестил руки на груди, хмуро поглядел на проливной дождь за темными окнами и проворчал: – Ничего на меня не нашло. С чего это Чарли взялся готовить ужин? И почему ходит такой хмурый? Эдвард еще не пришел: обычно отец приберегает такие штучки для моего парня, чтобы каждым словом и жестом подчеркнуть нежелательность его присутствия. Только не стоит напрягаться: Эдвард и без того прекрасно знает, как Чарли к нему относится. Я помешивала спагетти и, нервничая, по привычке прикусывала щеку изнутри, размышляя над словом «парень». Какой же он мне «парень»! Должно быть какое-то другое слово, более подходящее для выражения вечной привязанности… Но слова вроде «судьба» и «предназначение» в нормальном разговоре звучат по-дурацки. У Эдварда на уме было другое слово, и именно оно заставляло меня нервничать. Даже когда я произносила его про себя, у меня скулы сводило. «Невеста». Тьфу ты! От одной мысли трясти начинает. – Что-то я не пойму, с каких это пор ты готовишь ужины, – сказала я, тыкая в плавающий в кипящей воде комок макарон. – Или, скорее, пытаешься готовить. Чарли пожал плечами. – Ни один закон не запрещает мне готовить ужин в моем собственном доме. – Ну да, тебе ли не знать, – ухмыльнулась я, не сводя глаз со значка на его кожаной куртке. – Ха! Один-ноль. Словно вспомнив, что все еще одет, он стянул с себя куртку и повесил на специально предназначенный для нее крючок. Пояс с пистолетом уже висел на месте: Чарли несколько недель не считал нужным надевать его, уходя в участок. В городишке Форкс, штат Вашингтон, люди больше не пропадали, и загадочные волки гигантского размера больше не показывались в вечно дождливых лесах… Я молча тыкала ложкой в комок спагетти: Чарли сам созреет для разговора. Отец не особо словоохотлив, а судя по всему, попытка приготовить домашний ужин означает, что сказать ему есть что. По привычке я глянула на часы: в это время я смотрю на часы каждые пять минут. Осталось меньше получаса. Медленнее всего время тянулось между обедом и ужином. С тех пор как мой бывший лучший друг (и оборотень) Джейкоб Блэк предал меня и наябедничал о моих тайных поездках на мотоцикле – чтобы мне запретили выходить из дома и встречаться с моим парнем (и вампиром) Эдвардом Калленом, – нам с Эдвардом позволено видеться только с девятнадцати ноль-ноль до двадцати одного тридцати, исключительно у меня дома и под присмотром папочки, который не спускает с нас недовольного взгляда. Так ужесточился мой домашний арест, который я получила за трехдневное отсутствие без объяснения причин и одно ныряние со скалы. Конечно, мы с Эдвардом продолжали видеться в школе, и с этим Чарли ничего поделать не мог. А кроме того, Эдвард проводил почти каждую ночь в моей комнате – о чем Чарли и понятия не имел. Тут пришлась весьма кстати ловкость Эдварда – он мог бесшумно залезать через окно моей спальни на втором этаже, – а также его способность читать мысли Чарли. Хотя середина дня оставалась единственным временем суток, которое мы проводили порознь, я уже не находила себе места, и минуты тянулись бесконечно долго. И все же я не жаловалась на суровость наказания, потому что, во-первых, знала, что сама его заслужила, а во-вторых, не могла обидеть отца, уехав от него сейчас, когда на горизонте нависла гораздо более серьезная разлука. Отец с кряхтением уселся за стол, развернул мокрую газету и тут же неодобрительно зацокал языком. – Па, и зачем ты только эти новости читаешь! От них сплошное расстройство! Он пропустил мои слова мимо ушей и проворчал, обращаясь к газете: – Именно поэтому все хотят жить в маленьком городе. Черт знает что такое! – Ну, а теперь чем провинились мегаполисы? – Сиэтл рвется стать чемпионом страны по количеству убийств. Пять нераскрытых убийств за последние две недели. Представляешь? Пять! – По-моему, Сиэтлу до Финикса далеко. А ведь жила же я в Финиксе. И при этом никакое убийство мне ни разу не грозило, пока я не переехала в папин безопасный маленький городок. По правде говоря, мое имя до сих пор значится в нескольких «черных списках»… Ложка в руке затряслась, и по воде в кастрюле пошли волны. – Ну, а я бы ни за какие деньги там жить не согласился, – заявил Чарли. Я поняла, что спасти ужин не удастся, и принялась накрывать на стол. Спагетти пришлось резать на порции ножом – Чарли наблюдал за процессом с виноватым лицом. Свою порцию отец залил соусом и с аппетитом принялся за еду. Я тоже, насколько смогла, замаскировала слипшийся ком и без особого энтузиазма последовала примеру Чарли. На кухне воцарилось молчание. Чарли все еще просматривал новости, а я открыла зачитанный до дыр «Грозовой перевал» на той странице, где остановилась за завтраком, и попыталась погрузиться в атмосферу Англии позапрошлого века в ожидании, когда отец заведет наконец разговор. Я добралась до эпизода возвращения Хитклифа, когда Чарли прокашлялся и бросил газету на пол. – Ты права, я и впрямь сделал это намеренно. – Он махнул вилкой в сторону склеившихся макарон. – Хотел с тобой поговорить. Я отложила книгу. Переплет был уже до того истрепан, что она не закрылась. – Так бы сразу и сказал. Он кивнул и нахмурился. – Я подумал, что если приготовлю ужин, ты будешь помягче. Я расхохоталась. – У тебя это здорово вышло! От твоих кулинарных талантов я совсем размякла. Так о чем ты хотел поговорить? – О Джейкобе. Мое лицо застыло. – А что Джейкоб? – спросила я сквозь зубы. – Тише, Белла. Я знаю, ты все еще расстроена тем, что он на тебя наябедничал, но ведь Джейк поступил правильно. Проявил ответственность. – Ах, ответственность! – Я закатила глаза. – Ладно. Так что насчет Джейка? Заданный беззаботным тоном вопрос эхом отдавался у меня в голове. Очень непростой вопрос. Так что насчет Джейка? Мой бывший лучший друг теперь стал… кем? Моим врагом? Я поморщилась. Чарли внезапно насторожился. – Только не злись на меня, ладно? – Злиться? За что? – Ну, это и насчет Эдварда тоже. Я прищурилась. Чарли хрипло заговорил: – Я ведь пускаю его в дом, верно? – Пускаешь, – согласилась я. – На короткие промежутки времени. Разумеется, ты мог бы и меня выпускать из дома – тоже на короткие промежутки времени, – в шутку продолжала я, понимая, что под домашним арестом мне сидеть до конца учебного года. – Теперь я такая паинька… – Вообще-то как раз об этом я и хотел поговорить. Лицо Чарли неожиданно растянулось в улыбке, от которой вокруг глаз собрались морщинки и он помолодел лет на двадцать. В этой улыбке для меня забрезжила тень надежды, однако я решила не пороть горячку. – Па, что-то я не пойму. Мы говорим о Джейке, об Эдварде или о моем домашнем аресте? Он снова улыбнулся. – Да вроде как обо всем сразу. – И как же они друг с другом связаны? – осторожно поинтересовалась я. – Хорошо. – Он со вздохом поднял руки, словно сдаваясь. – В общем, я подумал, что ты заслуживаешь амнистии за хорошее поведение. Ты невероятно терпелива для своего возраста. У меня глаза на лоб вылезли, и я не удержалась от вопля: – Правда? Я свободна? Что это вдруг на него нашло? Я была абсолютно уверена, что не видать мне свободы, как своих ушей, до самого отъезда из дома, да и Эдвард не заметил никаких колебаний в мыслях Чарли. Отец поднял палец. – При одном условии. Моя радость тут же померкла. – Вот так всегда, – простонала я. – Белла, это не столько требование, сколько просьба. Ты свободна. Однако я надеюсь, что ты воспользуешься своей свободой… благоразумно. – В каком смысле? Чарли опять вздохнул. – Я знаю, что ты мечтаешь ни на шаг не отходить от Эдварда… – С Элис я тоже встречаюсь, – вставила я. Сестра Эдварда могла приходить в любое время, когда ей вздумается: для нее Чарли бы сделал все что угодно. – Верно, – ответил он. – Но ведь у тебя и помимо Калленов есть друзья. Во всяком случае, были. Мы молча уставились друг на друга. – Когда ты в последний раз разговаривала с Анжелой Вебер? – перешел в атаку Чарли. – В пятницу во время обеда, – тут же ответила я. До возвращения Эдварда мои школьные приятели разделились на два лагеря. Я их называла «хорошие» и «плохие». Или «мы» и «они». К «хорошим» относились Анжела, ее постоянный приятель Бен Чейни и Майк Ньютон; эти трое великодушно простили мое сумасшествие после отъезда Эдварда. Лорен Мэллори была заводилой на «их» стороне, и почти все остальные, включая мою первую подругу в Форксе Джессику Стэнли, охотно поддерживали ее выпады против меня. А когда Эдвард вернулся в школу, разделение стало еще более резким. Майк ко мне охладел, а вот Анжела по-прежнему проявляла преданность, и Бен следовал ее примеру. Несмотря на естественное отвращение, которое большинство людей испытывают к Калленам, Анжела каждый день садилась в столовой рядом с Элис. И через несколько недель вполне освоилась. Трудно не очароваться семейством Калленов – если дать им шанс проявить очарование. – А помимо школы? – спросил Чарли, выводя меня из задумчивости. – А помимо школы я вообще ни с кем не встречаюсь. Ты ведь меня никуда не пускаешь, разве забыл? Кроме того, у Анжелы есть парень. Она все время проводит с Беном. И если я действительно свободна, – добавила я максимально скептическим тоном, – то мы могли бы встречаться вчетвером. – Ладно. Но тогда… – Чарли заколебался. – Вы с Джейком были неразлучны, как сиамские близнецы, а теперь… – Па, давай уж выкладывай! – заявила я. – Какое именно условие? – Белла, мне кажется, что тебе не следует бросать всех своих друзей из-за отношений с парнем, – сурово произнес Чарли. – Это нехорошо, и я думаю, твоя жизнь станет более уравновешенной, если в ней будут и другие люди. То, что случилось в сентябре… Меня передернуло. – Если бы твоя жизнь не сводилась к отношениям с Эдвардом Калленом, такого вообще могло бы не случиться. – Ничего не изменилось бы, – пробормотала я. – А может, и изменилось бы. – Короче, что за условие? – Условие таково: ты будешь пользоваться свободой, чтобы встречаться и с другими друзьями. Для равновесия. Я медленно кивнула. – Равновесие – это хорошо. Мне что, расписание составить? Отец поморщился, однако покачал головой. – Не стоит все так усложнять. Просто не забывай друзей… Легко сказать, не забывай друзей! После окончания школы я не смогу больше встречаться с друзьями – ради их собственной безопасности. Как быть? Общаться с ними, пока есть такая возможность? Или уже теперь начать отдаляться, чтобы разлука наступала постепенно?.. От второго варианта меня бросало в дрожь. – Особенно Джейка, – добавил Чарли. А эта проблема еще хуже предыдущей! Я не сразу сумела найти нужные слова. – С Джейком все не так… просто. – Белла, с семьей Блэков у нас почти родственные отношения. – Голос Чарли снова стал по-отечески суровым. – И Джейкоб был тебе очень, очень хорошим другом. – Знаю. – Разве ты по нему совсем не скучаешь? – огорченно спросил он. Горло внезапно перехватило, и пришлось дважды прокашляться, прежде чем я смогла ответить. – Скучаю, конечно, – призналась я, не поднимая глаз. – Очень скучаю. – Тогда в чем дело? А вот это я никак не могла ему объяснить. Людям – нормальным людям, вроде меня и Чарли – неположено знать о тайно существующем вокруг нас секретном мире, полном мифов и чудовищ. Лично я об этом мире знала все – и в результате моя жизнь висела на волоске. Не хватало еще и Чарли в это впутать. – С Джейком у нас… проблема, – сказала я. – То есть с нашей дружбой проблема. Джейку, кажется, мало просто дружбы. Я не стала углубляться в детали, правдивые, но незначительные по сравнению с тем, что стая оборотней Джейка смертельно ненавидит семью вампиров Эдварда, – и меня заодно, поскольку я собираюсь к этой семье присоединиться. Такие вещи в записке не обсудишь, на звонки Джейк не отвечает, а моя идея лично посетить оборотня решительно не понравилась вампирам. – По-моему, Эдварду не помешала бы здоровая конкуренция. – Теперь в голосе Чарли появился сарказм. Я мрачно посмотрела ему в глаза. – Ни о какой конкуренции и речи быть не может. – Не желая общаться с Джейком, ты его обижаешь. Ага, оказывается, это я не желаю с ним общаться! – Думаю, что Джейк вовсе не хочет со мной дружить. – Слова обжигали рот. – И с чего ты вообще об этом заговорил? Чарли смутился. – Ну, мы сегодня с Билли… – Вы с Билли сплетничаете, как старухи! – пожаловалась я, злобно втыкая вилку в слипшиеся макароны. – Билли тревожится за сына, – ответил Чарли. – Джейку сейчас очень трудно… у него депрессия. Я вздрогнула, но глаз не подняла, по-прежнему рассматривая комок макарон. – А ты всегда возвращалась такая счастливая, когда проводила день с Джейком, – вздохнул Чарли. – Я и сейчас счастлива, – прорычала я сквозь зубы. Слова так не вязались с интонацией, что Чарли расхохотался, и я тоже не удержалась. – Ладно, ладно, – сдалась я. – Пусть будет равновесие. – И Джейкоб, – настойчиво добавил Чарли. – Я попробую. – Хорошо. Найди точку равновесия, Белла. И, кстати, тебе письмо, – сказал Чарли, неуклюже закрывая тему. – Возле плиты. Я не шевельнулась: мои мысли завязывались узлами вокруг имени Джейкоба. В письме скорее всего какая-нибудь дурацкая реклама. Посылку от мамы я получила вчера, а больше никто и не должен был мне писать. Чарли отодвинул стул и потянулся, вставая из-за стола. Отнес свою тарелку в раковину и, прежде чем вымыть ее, швырнул в мою сторону толстый конверт. Письмо пролетело через стол и стукнуло меня в локоть. – А, спасибо, – пробормотала я. Чего это Чарли так неймется? И тут заметила адрес отправителя: Юго-Восточный университет Аляски. – Быстро же они ответили. Небось, опять опоздала с заявлением. Чарли хихикнул. Я перевернула конверт и недовольно уставилась на отца. – Письмо вскрыто. – Мне стало интересно, что там. – Шериф, я в ужасе. Это преступление против федеральных законов! – Да ты посмотри сначала. Я вытащила письмо и расписание занятий. – Поздравляю, – сказал отец, прежде чем я успела прочитать хоть слово. – В первый раз ты получила положительный ответ. – Спасибо, папа. – Нам надо поговорить насчет оплаты. У меня есть кое-какие сбережения… – И не вздумай! Твой пенсионный фонд мы трогать не станем. Я специально откладывала деньги на колледж. Хотя сколько я там отложила – и сколько теперь осталось… Чарли нахмурился. – Белла, в некоторых колледжах плата высокая. Я хочу помочь. Тебе не обязательно ехать аж на Аляску, из-за того что там дешевле. И ничего не дешевле. Просто очень далеко, и в Джуно в среднем триста двадцать один пасмурный день в год. Первое условие устраивает меня, а второе – Эдварда. – Мне хватит. Кроме того, есть всякая финансовая помощь. Можно запросто получить заем. Надеюсь, мое вранье не слишком бросалось в глаза. Вообще-то я в финансовых вопросах ничего не смыслила. – А… – начал Чарли, но вдруг надулся и посмотрел в сторону. – Что? – Ничего. – Он нахмурился. – Так, поинтересоваться хотел… а какие у Эдварда планы на будущий год? – Планы? – Ну да. Три быстрых стука в дверь стали моим спасательным кругом. Чарли закатил глаза, а я вскочила с места. – Минутку! – закричала я и пошла в прихожую. Нетерпеливо распахнула дверь настежь… Вот он, мой единственный и неповторимый! Его красота до сих пор сводила меня с ума – и всегда будет сводить! Взгляд пробежал по бледному лицу: мужественный подбородок, мягкий изгиб – сейчас улыбающихся – губ, прямая переносица, острые скулы, гладкий, мраморный лоб под спутавшимися бронзовыми локонами, потемневшими от дождя… В глаза я посмотрела в последнюю очередь, зная, что, встретив его взгляд, забуду все на свете. Огромные глаза в обрамлении густых черных ресниц сияли теплым золотистым светом. Глядя в них, я всегда испытывала необыкновенное чувство – словно мои кости превращались в желе. Немного закружилась голова, но это я просто дышать забыла. В очередной раз. За такое лицо любой мужчина в модельном бизнесе продал бы черту душу. Вообще-то, очень может быть, что именно столько это и стоит – одну душу. Нет. Не верю. И мне ужасно стыдно за то, что я всего лишь подумала такое. Как здорово, что я единственный человек, чьи мысли Эдварду прочитать не под силу. Я протянула руку, его холодные пальцы прикоснулись к ней, и из моей груди вырвался вздох. Прикосновения Эдварда вызывают у меня необыкновенное чувство облегчения, словно я испытывала боль, которая вдруг исчезла. – Ты. – Я слегка улыбнулась: такое вялое приветствие после столь напряженного ожидания! Эдвард поднял наши переплетенные пальцы и легонько погладил мою щеку тыльной стороной ладони. – Как прошел день? – Медленно. – У меня тоже. Он подтянул мое запястье к лицу, закрыл глаза и провел носом по коже – не открывая глаз и нежно улыбаясь. Эдвард как-то назвал это «наслаждаться ароматом, не прикасаясь к вину». Я знала, что запах моей крови для него слаще, чем любая другая кровь – в точности как для алкоголика вино рядом с водой. Этот запах вызывал невыносимую жажду, которая причиняла Эдварду настоящую боль. И все же он не отшатывался от меня, как раньше. Трудно вообразить, какого исполинского усилия воли требовало от него простое прикосновение. Меня очень огорчало, что Эдварду приходится так напрягаться. Утешало лишь то, что мне недолго оставалось быть источником его страданий. Тут послышались шаги Чарли: он, как обычно, громко топал, выражая неудовольствие приходом гостя. Эдвард моментально открыл глаза и опустил руку, все же не разнимая переплетенных пальцев. – Добрый вечер, Чарли. – Эдвард всегда безукоризненно вежлив, хотя Чарли этого и не заслуживает. Чарли хмыкнул нечто неразборчивое и встал в дверях, скрестив руки на груди. В последнее время он доводит понятие «родительский присмотр» до абсурда. – Я принес новые бланки заявлений. Эдвард помахал передо мной набитым до отказа большим конвертом. На мизинце красовался рулончик марок. Я застонала. Сколько могло остаться колледжей, куда Эдвард еще не заставил меня послать анкету? И как он только умудряется найти лазейки? Ведь время подачи заявлений давно прошло! Эдвард улыбнулся, будто прочитал мои мысли: хотя у меня наверняка все на лбу написано. – Еще не везде закончили прием заявлений. А в некоторых местах готовы сделать исключение. Могу себе представить, по каким причинам. И о каких суммах идет речь. Моя гримаса заставила Эдварда расхохотаться. – Ну что, начнем? – Он потащил меня к обеденному столу. Чарли фыркнул и пошел следом, хотя жаловаться на наше сегодняшнее времяпрепровождение не приходилось: он сам каждый день достает меня разговорами о выборе колледжа. Я быстро расчистила стол, и Эдвард разложил внушительную стопку заявлений. Заметив, как я убираю в сторонку «Грозовой перевал», Эдвард задрал бровь. Я знала, о чем он подумал, однако Чарли не дал Эдварду рта раскрыть. – Кстати, о заявлениях для поступления в колледж, – начал Чарли кислым тоном. Он старался не обращаться к Эдварду напрямую, но если уж приходилось, то это еще больше портило ему настроение. – Мы с Беллой как раз обсуждали планы на следующий год. Ты уже решил, где будешь учиться? Эдвард, улыбаясь, поднял глаза на Чарли и дружелюбно ответил: – Нет, пока не решил. Меня согласны взять в несколько колледжей, я пока взвешиваю возможные варианты. – И куда же тебя приняли? – не отступался Чарли. – В Сиракузы… Гарвард… Дартмут… а сегодня пришло согласие из Юго-Восточного университета Аляски. – Эдвард слегка развернулся, чтобы подмигнуть мне. Я поперхнулась от смеха. – Гарвард? И Дартмут? – пробормотал Чарли, не в силах скрыть восхищение. – Вот это да… ничего себе. И еще университет Аляски… хотя на что он тебе сдался после Гарварда-то. Ведь твой отец наверняка хочет… – Карлайл позволяет мне принимать решения самостоятельно, – безмятежно заявил Эдвард. Чарли хмыкнул. – Эдвард, а знаешь что? – жизнерадостно спросила я, включаясь в игру. – Что? Я показала на пухлый конверт на кухонном столе: – Меня тоже только что приняли в университет Аляски! – Поздравляю! – ухмыльнулся Эдвард. – Надо же, какое совпадение! Чарли прищурился, переводя взгляд с меня на Эдварда. – Ну ладно, – пробормотал он. – Пойду баскетбол посмотрю. Белла, не забывай: девять тридцать. Каждый вечер он удаляется с одной и той же фразой. – Па? А как же наш недавний разговор о свободе? Чарли вздохнул. – Хорошо. Пусть будет десять тридцать. В будни у тебя все еще комендантский час. – Белле можно свободно выходить из дома? – радостно спросил Эдвард. Я знала, что его это известие ничуть не удивило, но не смогла уловить ни одной фальшивой нотки в голосе. – С оговорками, – сквозь зубы поправил Чарли. – А тебе-то что? Я недовольно глянула на отца. – Да так, к сведению. Элис все не терпится пошататься с кем-нибудь по магазинам, и я уверен, что Белла будет рада выбраться в город. – Эдвард улыбнулся мне. – Ни за что! – зарычал Чарли и внезапно побагровел. – Па! Ну почему? Чарли с трудом разжал челюсти. – Я не хочу, чтобы ты в ближайшее время ездила в Сиэтл. – Почему? – Ты же слышала: в Сиэтле какая-то банда убивает всех подряд, так что держись от города подальше, ясно? Я закатила глаза. – Па, у меня гораздо больше шансов попасть под удар молнии, чем за единственный день в Сиэтле… – Нет, нет, Чарли прав, – прервал меня Эдвард. – Я вовсе не имел в виду Сиэтл. Вообще-то, я говорил о Портленде. Я бы и сам не пустил Беллу в Сиэтл. Ни в коем случае. Я в недоумении уставилась на Эдварда, но он внимательно читал статью на первой странице газеты. Наверное, просто хочет успокоить Чарли. Предположить, что в обществе Эдварда и Элис мне может грозить опасность даже от самых отпетых человеческих ублюдков – вот уж обхохочешься! Уловка сработала. Чарли на мгновение уставился на Эдварда, а потом пожал плечами. – Вот и хорошо. – Отец протопал в гостиную: похоже, заторопился, не желая пропустить начало игры. Я не хотела, чтобы Чарли меня услышал, и дождалась, пока он включит телевизор. – Что ты… – Погоди-ка, – отозвался Эдвард, не поднимая глаз от заявления, и подтолкнул бумажку ко мне. – По-моему, можно воспользоваться уже готовыми сочинениями: здесь точно такие же вопросы. Наверное, Чарли все еще прислушивается к нашему разговору. Я вздохнула и принялась заполнять однообразные графы «фамилия, имя», «адрес», «номер социального страхования»… Через несколько минут я посмотрела на Эдварда, но он сидел, задумчиво уставившись в окно. Я снова прилежно склонилась над заявлением – и только тут разглядела название университета! Фыркнув, я отодвинула бумажки в сторону. – Белла, ты чего? – Эдвард, не смеши меня. Заявление в Дартмут? Эдвард настойчиво придвинул бланк. – Я думаю, тебе понравится Нью-Гэмпшир. Для меня там есть полный набор вечерних классов, а местные леса очень удобно расположены для заядлого туриста. И полно всякой живности. – Эдвард криво улыбнулся, зная, что мне перед такой улыбкой не устоять. Я втянула воздух носом. – Можно подумать, меня туда возьмут! Разве что за чудовищную взятку. Может, отгрохать им новую библиотеку на деньги Калленов? Фигушки. Мы ведь уже говорили об этом! – Белла, ну почему бы тебе просто не заполнить заявление? С тебя не убудет. Я разозлилась. – А знаешь что? Я отказываюсь! Я протянула руку, собираясь скомкать листки и бросить в мусорное ведро, но бумажки уже исчезли. Секунду я смотрела на пустой стол, затем перевела взгляд на Эдварда. Он, казалось, не шелохнулся, однако заявление наверняка надежно спрятано у него в кармане. – Что за шуточки? – Твоя подпись у меня получается лучше, чем у тебя. А сочинения ты уже написала. – Это уже совсем ни в какие ворота! – Я заговорила шепотом на случай, если, несмотря на телевизор, Чарли все же услышит. – Мне никуда больше не надо подавать никаких заявлений. Меня уже приняли. И сбережений почти хватает на первый семестр. Лучшего алиби не придумаешь. Незачем бросать на ветер кучу денег – неважно чьих! На лице Эдварда застыла болезненная гримаса. – Белла… – Даже не начинай! Не спорю, что ради Чарли нужно делать вид, будто я поступаю в колледж, но мы-то оба знаем, что осенью мне будет не до учебы! И вообще придется держаться подальше от людей. О первых годах жизни вампира я имела весьма смутное представление. Эдвард подробностей не рассказывал, избегая этой темы, но я знала, что будет невесело. Судя по всему, самообладанию нужно еще научиться. И думать не стоило об учебе – разве что на заочных курсах. – По-моему, мы пока не определились со временем, – мягко напомнил Эдвард. – Ты могла бы поучиться семестр-другой. Ты еще столько всего не испытала в жизни. – Все это я и потом могу испытать. – Потом это будет уже не человеческая жизнь. Белла, второй раз человеком не станешь. Я вздохнула. – Эдвард, подумай хорошенько. Затягивать слишком опасно. – Пока еще не опасно, – настаивал он. Я хмуро уставилась на него. Не опасно? Ага, нисколечко! За мной всего лишь гоняется вампир-садистка, намеренная отомстить за смерть своего дружка – желательно путем лишения меня жизни каким-нибудь медленным и мучительным способом. Да черт с ней, с этой Викторией! Ах да, есть же еще и Вольтури! Королевская семейка вампиров с небольшой армией вампирчиков. И они настаивают на моей смерти в ближайшем будущем, потому что людям об их существовании знать не положено. Вот и все. Было бы от чего панику разводить! Эдвард полагался на невероятную способность Элис точно предвидеть будущее: она заранее предупредит нас об опасности. Но даже когда его сестра начеку, только сумасшедший стал бы рисковать! Кроме того, я уже выиграла этот спор. Мы договорились, что мое превращение в вампира произойдет сразу после выпускного – до которого остается всего несколько недель. Уже совсем скоро! От этой мысли в сердце екнуло. Конечно же, превращения не избежать. И кроме того, оно станет ключом к тому, чего я хочу больше всего на свете. Но у меня не выходило из головы, что Чарли сидит в соседней комнате и смотрит телевизор – точно так же, как в любой другой вечер. А мама все умоляет меня провести лето на пляже в солнечной Флориде – вместе с ней и ее новым мужем. И есть еще Джейкоб, который, в отличие от моих родителей, поймет, в чем дело, когда я уеду в какой-нибудь колледж у черта на рогах. Если даже родители долго ничего не заподозрят и мне удастся отвертеться от визитов домой под предлогом больших расходов, непомерной учебной нагрузки или слабого здоровья, то Джейкоб будет знать правду. На мгновение мысль о том, какое отвращение испытает ко мне Джейкоб, затмила все остальное. – Белла, не стоит торопиться. – Эдвард заметил мою расстроенную гримасу, и его лицо тоже исказилось от боли. – Я никому не позволю пальцем тебя тронуть. Ты можешь ждать, сколько захочешь. – Я хочу поторопиться, – с неуверенной улыбкой прошептала я, пытаясь обратить все в шутку. – Я хочу стать чудовищем. Эдвард стиснул зубы. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Он внезапно бросил на стол между нами мокрую газету и ткнул пальцем в заголовок на первой странице:
КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ РАСТЕТ ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ БАНДУ
– А это-то здесь при чем? – Белла, чудовища существуют на самом деле. Я ошарашенно посмотрела на заголовок и снова перевела взгляд на окаменевшее лицо Эдварда. – Это… это сделал вампир? – прошептала я. Эдвард невесело улыбнулся. Его голос прозвучал хрипло и холодно. – Белла, ты не представляешь, как часто подобные мне стоят за ужасными сообщениями ваших человеческих газет. Судя по этой статье, в Сиэтле резвится новорожденный вампир. Кровожадный, дикий, неуправляемый. И мы все такие. Я снова опустила глаза в газету, чтобы не встречаться взглядом с Эдвардом. – Мы уже несколько недель наблюдаем за происходящим, – продолжал он. – Все признаки налицо: невероятные исчезновения людей, происходящие ночью; плохо спрятанные трупы; отсутствие каких-либо вещественных доказательств… Это кто-то совсем новенький. И ни один из стареньких не взял на себя ответственность за появление новичка. – Эдвард глубоко вздохнул. – Честно говоря, нам до этого дела нет. Мы бы вообще не обратили внимания на новорожденного вампира, если бы он не появился так близко к дому. Я же говорю, такие вещи случаются постоянно. Существование чудовищ приводит к чудовищным последствиям. Я попыталась не заметить имена жертв, но они выделялись, словно набранные жирным шрифтом. Пять человек лишились жизни, пять семей скорбят о потере. Абстрактно размышлять об убийстве совсем не то, что прочитать имена жертв: Морин Гардинер, Джеффри Кемпбелл, Грейс Раци, Мишель О’Коннелл, Рональд Элбрук. Люди, у которых были родители, дети, друзья, кошки-собаки, работа, надежды, планы, воспоминания… – Со мной такого не случится, – прошептала я, словно убеждая саму себя. – Ты не позволишь мне стать такой. Мы будем жить в Антарктиде. Эдвард фыркнул, сводя все к шутке. – Пингвины, значит. Прелестно! Я неуверенно засмеялась и сбросила газету на пол, чтобы убрать эти имена с глаз долой. Конечно же, Эдвард прежде всего думает, на кого можно поохотиться. Он и его родственники-«вегетарианцы» защищают людей, предпочитая удовлетворять голод крупными хищниками. – Ну тогда, как и договорились, едем на Аляску. Только куда-нибудь подальше, чем Джуно – туда, где полно медведей-гризли, – сказала я. – Еще лучше, – согласился он. – Там и полярные медведи водятся. Очень злые. А волки так просто огромные. Я резко выдохнула. – Что с тобой? – спросил Эдвард. Прежде чем я успела прийти в себя, он уже понял, в чем дело, и напрягся всем телом. – Ясно. О волках вспоминать не будем, если тебе это неприятно. – Его голос прозвучал холодно и отчужденно, а плечи расправились. – Эдвард, он был моим лучшим другом, – пробормотала я. Слово «был» больно кольнуло. – Конечно же, мне неприятно. – Прошу прощения, я не подумал, – официальным тоном извинился он. – Мне не следовало так говорить. – Да ладно, чего там. – Я стиснула в кулаки лежавшие на столе руки и не сводила с них глаз. Мы помолчали, а потом Эдвард взял меня прохладными пальцами за подбородок. Теперь выражение его лица смягчилось. – Честное слово, прости. – Ничего. Я знаю, что ты не это хотел сказать. Мне не следовало так реагировать. Просто… я как раз перед твоим приходом думала о Джейке. – Я заколебалась. Мне казалось, что карие глаза Эдварда становятся чуть темнее каждый раз, когда я произношу имя Джейка. – Чарли говорит, что ему сейчас очень плохо, – умоляющим тоном сказал я. – Ему больно, и это… это моя вина. – Белла, ты ни в чем не виновата. Я глубоко вздохнула. – Помочь Джейку – мой долг. И к тому же одно из условий Чарли… Пока я говорила, лицо Эдварда снова стало каменным, как у статуи. – Ты ведь знаешь, и речи быть не может о том, чтобы ты встречалась с оборотнем без нашей защиты. А наше появление на их территории будет нарушением договора. Ты что, хочешь развязать войну? – Конечно нет! – Тогда и говорить больше не о чем. – Эдвард убрал руку и оглянулся в поисках чего-нибудь, что позволит сменить тему. Его взгляд задержался за моей спиной. Эдвард улыбнулся, хотя настороженность из глаз не исчезла. – Хорошо, что Чарли решил выпустить тебя из дома: тебе давно пора наведаться в книжный магазин. Сколько можно читать «Грозовой перевал»? Я думал, ты его уже наизусть выучила. – Не все же могут похвастаться фотографической памятью, – буркнула я. – Память тут ни при чем. Никак не могу понять, чем тебе нравится эта книга. Ее герои – ужасные типы, которые портят друг другу жизнь. Даже не знаю, почему Хитклифа и Кэтрин ставят наравне с парами вроде Ромео и Джульетты или Элизабет Беннет и Дарси. Это история не любви, а ненависти. – С классикой у тебя проблемы, – огрызнулась я. – Должно быть, потому, что антиквариат меня не впечатляет, – улыбнулся Эдвард. Похоже, он доволен, что ему удалось отвлечь мое внимание. – Нет, правда, скажи мне, почему ты ее перечитываешь снова и снова? – Теперь в его глазах светился искренний интерес: Эдвард в очередной раз хотел разобраться в мешанине моих мыслей. Он протянул руки через стол и обхватил мое лицо ладонями. – Чем она тебя так привлекает? Его искреннее любопытство меня обезоружило. – Не знаю, – ответила я, судорожно пытаясь собраться с мыслями, которые невольно разбегались под пристальным взглядом Эдварда. – Наверное, все дело в неизбежности. Ничто не может их разлучить: ни ее себялюбие, ни его злодеяния, ни даже сама смерть… Эдвард подумал и игриво ухмыльнулся. – По-моему, было бы гораздо лучше, если бы у каждого из них нашлось какое-нибудь искупающее все недостатки достоинство. – А по-моему, в этом-то все и дело, – возразила я. – Их единственное достоинство – любовь. – Надеюсь, тебе-то достанет здравого смысла не влюбиться в кого-нибудь столь же… зловредного. – Мне уже поздновато беспокоиться о том, в кого влюбляться, – заметила я. – Хотя и без предупреждений у меня вроде неплохо получилось. Эдвард тихо засмеялся. – Я рад, что ты так думаешь. – Надеюсь, тебе-то хватит ума держаться подальше от кого-нибудь столь же себялюбивого. Ведь на самом деле все беды от Кэтрин, а не от Хитклифа. – Я буду осторожен, – пообещал он. Я вздохнула. Эдварду здорово удается меня отвлекать. Я прижала его ладонь к своему лицу. – Мне нужно увидеться с Джейком. Эдвард закрыл глаза. – Нет. – Это совершенно безопасно! – вновь взмолилась я. – Я целыми днями торчала среди них в Ла-Пуш, и никогда ничего не происходило. Зря я: на последних словах голос невольно дрогнул. Я тут же поняла, что говорю неправду: однажды ведь кое-что произошло. Перед глазами встал огромный серый волк с оскаленными клыками, припавший к земле для прыжка – и ладони вспотели от незабываемого ужаса. Эдвард услышал, как у меня застучало сердце, и кивнул, словно я вслух признала свое вранье. – На оборотней полагаться нельзя. Находящиеся рядом с ними люди иногда получают травмы. А то и погибают. Я открыла рот, чтобы возразить, – и онемела. В памяти всплыла другая картинка: когда-то прекрасное личико Эмили Янг, обезображенное тремя темными шрамами, которые стянули вниз уголок правого глаза, а рот искривили в ухмылку. Мрачно торжествующий Эдвард ждал, пока ко мне вернется дар речи. – Ты их не знаешь, – прошептала я. – Белла, я знаю их лучше, чем ты думаешь. Я был здесь в прошлый раз. – В какой прошлый раз? – С оборотнями мы столкнулись лет семьдесят назад, когда осели возле Хоквиама. Еще до того, как к нам присоединились Элис и Джаспер. Нас было больше, однако их бы это не остановило, и они бросились бы в драку, если бы не Карлайл. Ему удалось убедить Эфраима Блэка в возможности сосуществования, и в конце концов мы заключили перемирие. Имя прадедушки Джейка заставило меня вздрогнуть. – Мы думали, что оборотни вымерли вместе с Эфраимом, – пробормотал Эдвард. Теперь он словно сам с собой разговаривал. – Думали, что генетическая мутация, позволявшая человеку превращаться в волка, была потеряна… Он замолчал и укоризненно посмотрел на меня. – Ты хоть понимаешь, что твое неукротимое влечение ко всему смертоносному вернуло к жизни вымирающую стаю волков-мутантов? Если бы твое невезение можно было законсервировать, мы бы получили оружие массового уничтожения! Я пропустила насмешку мимо ушей, обратив внимание лишь на предположение Эдварда – неужели он всерьез? – Эдвард, да я-то здесь при чем? Разве ты не знаешь? – Чего не знаю? – Оборотни вернулись из-за вампиров. Эдвард застыл и в изумлении уставился на меня. – Джейкоб сказал, что все началось с появления здесь твоей семьи. Я думала, ты в курсе… Эдвард прищурился. – Это они так говорят? – Да ты сам подумай! Семьдесят лет назад вы пришли сюда – и появились оборотни. Вы вернулись сейчас, и снова появились оборотни. По-твоему, совпадение? Он мигнул и перестал сверлить меня взглядом. – Карлайла заинтересует эта теория. – Ну да, теория! – фыркнула я. Эдвард помолчал, уставившись в окно. Наверное, размышлял о том, что присутствие его семьи превращает местных жителей в гигантских волков. – Любопытно, однако мало что меняет, – пробормотал он наконец. – Ситуация остается прежней. Что означает: никаких друзей среди оборотней. Я знала, что с Эдвардом нужно быть терпеливой. Дело не в том, что его нельзя переубедить, а в том, что он не понимает. Представить себе не может, скольким я обязана Джейкобу Блэку – спасением моей жизни (многократным!), да и здравым рассудком тоже. Я ни с кем не люблю говорить об этой черной полосе, особенно с Эдвардом. Ведь он пытался спасти меня своим отъездом, пытался спасти мою душу. Он не виноват во всех тех глупостях, которые я натворила в его отсутствие. Не виноват в тех страданиях, которые я испытала. Вот только сам Эдвард считает иначе. Поэтому мне придется очень осторожно выбирать слова. Я встала и обошла вокруг стола. Эдвард раскрыл объятия, и я села ему на колени, прижимаясь к прохладному, словно вырезанному из камня телу. – Пожалуйста, послушай меня, – начала я, не сводя глаз с его рук. – Это не просто дурацкий каприз – хочу повидать старого друга и все тут! Джейку сейчас очень больно. – Мой голос дрогнул. – Я никак не могу оставить его в беде, не могу отказаться от него сейчас, когда он во мне нуждается. Даже если он не всегда человек… Ведь он не оставил меня, когда я… когда я сама была не совсем человеком. Ты представить себе не можешь, каково мне пришлось… Я заколебалась. Обнимавшие меня руки окаменели; пальцы сжались в кулаки, и под кожей проступили сухожилия. – Если бы не Джейк… Не знаю, что бы со мной было к тому времени, как ты вернулся. Эдвард, я многим ему обязана. Я настороженно посмотрела на Эдварда: глаза закрыты, зубы стиснуты. – Никогда не прощу себе, что оставил тебя, – прошептал он. – Никогда. Я положила ладонь на его холодное лицо и держала, пока он не вздохнул и не открыл глаза. – Ты просто хотел как лучше. Так и получилось бы, не будь я такой ненормальной. Главное, сейчас ты здесь, остальное неважно. – Если бы я не уехал, ты бы не чувствовала себя обязанной рисковать жизнью, чтобы утешить пса. Меня передернуло. К Джейку я привыкла и не обращала особого внимания на его презрительные словечки: «кровосос», «пиявка», «паразит»… Бархатный голос Эдварда почему-то делал оскорбительное слово еще обиднее. – Даже не знаю, как тебе это сказать, – уныло начал Эдвард. – Все равно выйдет жестоко. Я уже чуть не потерял тебя один раз. И не потерплю, чтобы тебе грозила хотя бы малейшая опасность. – Доверься мне. Все будет хорошо. Его лицо опять исказилось от боли. – Пожалуйста, Белла, – прошептал он. Я посмотрела во внезапно вспыхнувшие золотистые глаза. – Что «пожалуйста»? – Пожалуйста, ради меня. Пожалуйста, постарайся быть осторожна. Я сделаю все, что в моих силах, но мне понадобится помощь. – Постараюсь, – пробормотала я. – Ты хоть понимаешь, что ты на самом деле для меня значишь? Как сильно я люблю тебя? – Эдвард прижал меня к твердой груди, положив подбородок мне на макушку. Я поцеловала ледяную шею. – Я знаю, как сильно я люблю тебя, – ответила я. – Ты сравниваешь одно маленькое деревце с целым лесом… – Эдвард поцеловал меня в макушку и вздохнул. – Никаких оборотней. – Не пойдет. Я должна повидаться с Джейком. – Тогда мне придется тебе помешать. В его голосе прозвучала несокрушимая уверенность. Я не сомневалась, что уверенность полностью обоснована. – Это мы еще посмотрим, – не сдавалась я. – Он по-прежнему мой друг. Записка Джейка внезапно стала оттягивать карман. Мне даже послышался голос Джейка: он будто соглашался с Эдвардом, чего в реальности ждать не приходится. «Это ничего не меняет. Извини».
Глава вторая Уловка
После испанского я шла в столовую в необычно приподнятом настроении – и не только потому, что держала за руку лучшего человека на свете, хотя и это, конечно, тоже. Может, дело было в том, что я «отсидела свой срок» и опять вышла на свободу. А может, дело вовсе даже не во мне: просто во всей школе царила атмосфера свободы. Учебный год заканчивался, и в воздухе чувствовалось возбуждение – особенно в выпускном классе. Все говорило о том, что до свободы рукой подать: плакаты, сплошь покрывшие стены столовой; разноцветные объявления, не вмещающиеся в мусорные баки; яркие рекламные брошюрки; зловещие объявления о выпускном бале, украшенные розовыми венками. Большой бал должен состояться в следующие выходные, но Эдвард железно пообещал, что мне это не грозит. В конце концов, эту часть человеческой жизни я уже попробовала. Нет, все же именно ощущение личной свободы так кружит голову. Окончание учебного года радует меня вовсе не так сильно, как остальных. Вообще-то, стоит об этом подумать, и я начинаю нервничать до тошноты. Уж лучше не думать. Но куда же денешься от разговоров о выпускном? – А вы разослали извещения? – поинтересовалась Анжела, когда мы с Эдвардом сели за наш столик. Анжела собрала каштановые волосы в неряшливый хвостик, глаза у нее нервно поблескивали. Элис и Бен сидели по обе стороны от Анжелы. Бен зачарованно уставился в комикс – даже очки сползли на кончик тонкого носа. Элис осмотрела мой невзрачный наряд – джинсы и футболка – с таким видом, что мне стало неловко. Наверное, планирует очередное превращение Золушки в принцессу. Я вздохнула. Элис все никак не смирится с моим безразличием к моде. Дай ей волю, и она будет переодевать меня каждый день – а то и несколько раз в день, – как какую-нибудь куклу-переростка. – Нет, – ответила я на вопрос Анжелы. – Кому посылать-то? Рене и так знает о выпускном, а больше и некому. – А ты, Элис? Элис улыбнулась. – Уже все разослала. – Везет, – вздохнула Анжела. – А у моей матушки полно родственников, и она хочет, чтобы я им всем от руки написала. У меня рука отвалится!.. Больше тянуть нельзя, и я заранее в ужасе. – Давай помогу, – предложила я. – Правда, пишу я, как курица лапой. Чарли будет в восторге. Краем глаза я заметила улыбку Эдварда. Ему тоже наверняка понравилась эта идея: можно выполнить условия Чарли, не связываясь с оборотнями. У Анжелы гора с плеч свалилась. – Ой, спасибо огромное! Я могу прийти к тебе, когда скажешь. – Лучше уж я к тебе: надоело дома сидеть. Вчера Чарли меня на волю выпустил, – ухмыльнулась я, сообщая хорошие новости. – Правда? – В добродушных карих глазах Анжелы загорелся восторг. – Ты вроде говорила, что у тебя пожизненное заключение. – Ну!.. Я-то думала, что сидеть мне дома, по крайней мере, до самого выпускного. – Белла, здорово! Надо это отпраздновать. – Категорически «за»! – Что бы нам такое вытворить? – Элис с воодушевлением прикидывала про себя разные возможности. Для меня ее идеи обычно слишком сногсшибательны. По глазам видно, что и в этот раз затевается нечто грандиозное. – Элис, что бы ты ни придумала, я боюсь, это выходит за границы дозволенного Чарли. – Если ты свободна, то какие могут быть границы? – Ну, хотя бы границы континентальной части США. Анжела с Беном расхохотались, а Элис недовольно поморщилась. – Так чем мы займемся вечером? – не отставала она. – Ничем. Давай дадим Чарли пару дней, надо убедиться, что он не шутил. К тому же завтра все равно в школу. – Тогда отпразднуем на выходных! – Энтузиазм Элис ничем не уймешь! – Обязательно, – пообещала я, надеясь ее утихомирить. Я знала, что не соглашусь ни на какие дурацкие выходки. С Чарли лучше быть поосторожнее: пусть оценит мое благоразумие, прежде чем я попрошу разрешить мне что-нибудь этакое. Анжела и Элис начали обсуждать варианты. Бен отложил комикс и присоединился к ним. Я перестала слушать, о чем они разговаривают. Надо же, а свобода меня не очень-то радует. Мои друзья обсуждали планы поездки в Порт-Анжелес или, может быть, в Хоквиам, а меня грызло недовольство, причина которого лежала на поверхности: с тех пор как я попрощалась с Джейкобом Блэком в лесу возле моего дома, из головы не выходила одна картинка. Словно назойливый будильник, заведенный звонить каждые полчаса, она врывалась в мысли. Искаженное от боли лицо Джейка. Таким я видела его в последний раз. Когда лицо Джейка вновь встало перед глазами, я поняла причину своего недовольства: моя свобода ограничена. Конечно, я могу поехать, куда вздумается – кроме Ла-Пуш; могу делать все, что угодно – только не видеться с Джейком. Я хмуро уставилась в стол. Наверняка ведь есть какой-то компромисс! – Элис? Элис! Оклик вывел меня из задумчивости. Анжела махала рукой перед лицом Элис, которая смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Вид Элис невольно вызвал у меня приступ паники: я уже знала этот невидящий взгляд и понимала, что Элис сейчас видит не школьную столовую, а нечто совершенно иное, хотя и в каком-то смысле столь же реальное. То, что должно скоро произойти. Я побледнела. И вдруг Эдвард рассмеялся – непритворным, беззаботным смехом. Анжела с Беном оглянулись на него, а Элис внезапно подскочила, словно кто-то пнул ее под столом. – Что, уже сонный час? – поддразнил Эдвард. Элис пришла в себя. – Ой, кажется, я замечталась. – Мечтать куда приятнее, чем целых два часа сидеть за партой, – заметил Бен. Элис снова втянулась в дискуссию – с еще большим оживлением, чем прежде. С нарочитым оживлением. Она всего лишь на секунду посмотрела Эдварду в глаза и перевела взгляд на Анжелу прежде, чем кто-либо еще успел это заметить. Эдвард молчал, рассеянно теребя мой локон. Мне не терпелось спросить у Эдварда, что именно видела Элис, но за весь день мы ни на минуту не могли остаться наедине. Очень странно! Будто Эдвард намеренно этого избегал. После обеда Эдвард замедлил шаг и пошел рядом с Беном, обсуждая задание, которое, как я точно знала, уже давно сделал. На переменах кто-нибудь еще постоянно оказывался поблизости, хотя обычно мы могли провести несколько минут с глазу на глаз. После уроков Эдвард разговорился с Майком Ньютоном – нашел с кем разговаривать! – и пошел вместе с ним на стоянку. Я плелась следом и растерянно слушала, как Майк отвечал на неожиданно дружелюбные вопросы Эдварда. Кажется, у Майка проблемы с машиной. – …да ведь я только что поменял аккумулятор! – сказал Майк, настороженно разглядывая Эдварда. Похоже, не я одна теряюсь в догадках. – Может, с проводами что-то? – предположил Эдвард. – Может, и с проводами. Честно говоря, я в тачках дуб дубом, – признался Майк. – Показать бы ее кому, так у меня на автомастерскую денег нет. Я открыла рот, собираясь предложить помощь своего механика, – и тут же закрыла рот. В последнее время мой механик занят – рыщет по лесу в шкуре гигантского волка. – Я кое-что в этом понимаю, могу посмотреть, если хочешь, – предложил Эдвард. – Вот только отвезу Беллу и Элис домой. Мы с Майком дружно уставились на Эдварда. – Ну… это… спасибо, – пробормотал Майк, приходя в себя. – Мне вообще-то на работу пора. Как-нибудь в другой раз. – Запросто. – Счастливо! – Майк сел в машину, в недоумении качая головой. В двух шагах от нас стоял «вольво» Эдварда, в котором уже сидела Элис. – Чего это ты вдруг? – пробормотала я, когда Эдвард открыл передо мной дверцу. – Почему бы не помочь человеку? – отозвался он. Элис на заднем сиденье тут же застрекотала со скоростью пулемета: – Эдвард, ну какой из тебя механик? Попросил бы Розали поглядеть на машину Майка сегодня вечером, чтобы не ударить в грязь лицом – если он и впрямь захочет принять твою помощь. Правда, при виде Розали у Майка челюсть отвалится… Ведь все думают, что она за тридевять земель в колледже учится, так что, пожалуй, не стоит ее просить. А жаль. Хотя с машиной Майка даже ты сможешь справиться. Тебе не под силу только всякие разные тонкости в итальянских спортивных моделях. И кстати, раз уж мы заговорили об Италии и той спортивной машине, которую я там угнала… с тебя причитается желтенький «порше». И вряд ли я соглашусь ждать до Рождества… Я на минутку отключилась, переходя в режим «ожидания», и болтовня Элис стала лишь фоновым шумом. Похоже, Эдвард уклоняется от моих вопросов. Ну и ладно. Все равно мы скоро останемся наедине. Эдвард, видимо, тоже это понял. Он высадил Элис возле подъездной дорожки к дому Калленов, хотя я уже думала, что он доставит сестру прямо к дверям и проводит в дом. Вылезая из машины, Элис бросила внимательный взгляд на брата. Эдвард сидел с безмятежным видом. – Пока, – сказал он. И едва заметно кивнул. Элис повернулась к нам спиной и исчезла за деревьями. Эдвард молча развернул машину и поехал обратно в Форкс. Я ждала: захочет ли он сам заговорить? Не заговорил. Я напряглась. Да что же такое увидела Элис во время обеда? Что-то, о чем Эдвард предпочитает молчать. И с чего вдруг такие секреты? Может, стоит заранее подготовиться, прежде чем задавать вопрос? А то вдруг запаникую, и Эдвард подумает, что я не умею держать себя в руках… Так мы и молчали всю дорогу до моего дома. – На завтра почти ничего не задали, – заметил Эдвард. – Угу, – согласилась я. – Как ты думаешь, мне можно войти? – Чарли не возражал, когда ты заехал за мной утром. Хотя Чарли наверняка надуется, когда придет домой и увидит там Эдварда. Надо бы приготовить на ужин что-нибудь особенное. Мы вошли в дом, и Эдвард последовал за мной вверх по лестнице на второй этаж. Развалился на моей кровати и уставился в окно, игнорируя мое взвинченное состояние. Я бросила сумку на место и включила комп. В почтовом ящике лежало сообщение от мамы, а она пугается, когда слишком долго не получает ответа. В ожидании, пока мой древний компьютер проснется, я нервно барабанила пальцами по столу. И вдруг Эдвард накрыл мою руку своей, прервав барабанную дробь. – Мы, кажется, немного нетерпеливы сегодня? – промурлыкал он. Я подняла глаза, собираясь выдать нечто насмешливое, но его лицо оказалось ближе, чем я ожидала. Золотистые глаза горели совсем рядом, на губах я почувствовала его прохладное дыхание, а на языке – его запах. И остроумное замечание тут же вылетело у меня из головы. И вообще все на свете из головы вылетело. Эдвард не дал мне возможности прийти в себя. Если бы все было так, как мне хочется, то большую часть времени я бы только и делала, что целовалась с Эдвардом. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного прикосновению к его прохладным губам – твердым, как мрамор, и в то же время нежным и послушно следующим за моими. Однако так, как мне хочется, бывает редко. Поэтому я слегка удивилась, когда он взъерошил мне волосы, положив ладонь на затылок и прижимая мое лицо к своему. Я обхватила Эдварда за шею. Как бы мне хотелось быть такой сильной, чтобы никогда его не выпускать!.. Одна рука скользнула по моей спине, крепче прижимая меня к каменной груди. Даже сквозь свитер кожа Эдварда была такой холодной, что я задрожала – от счастья и удовольствия. Я знала, что остается не больше трех секунд, прежде чем он вздохнет и ловко отстранится. И скажет, что на сегодня мы уже достаточно рисковали моей жизнью. Пытаясь не упустить последние мгновения, я изо всех сил вжалась в его тело. Провела кончиком языка по изгибу его нижней губы – безупречно гладкой, словно отполированной, а на вкус… Эдвард оторвался от моих губ; похоже, он и не заметил, что я изо всех сил сжимала его в объятиях. В глазах горело возбуждение, которое он так твердо контролировал. – Ах, Белла… – вздохнул он. – Я бы извинилась, но не считаю себя виноватой. – Это мне следует считать себя виноватым в том, что ты не чувствуешь себя виноватой… Пожалуй, я лучше присяду на кровать. Голова у меня слегка кружилась. – Ну, если хочешь… Эдвард ухмыльнулся и выскользнул из моих объятий. Я повернулась обратно к компьютеру. Он уже загрузился и теперь тихонько гудел. Или, скорее, кряхтел. – Передавай привет Рене, – сказал Эдвард. – Обязательно. Я пробежала глазами сообщение от Рене, то и дело покачивая головой: надо же до такого додуматься! Хотя я перечитывала сообщение второй раз, новости меня все равно позабавили – а также повергли в ужас. Узнаю свою маму: только она способна напрочь забыть, что панически боится высоты, и вспомнить об этом, когда уже привязана к парашюту – и к инструктору по прыжкам с парашютом. Я слегка разозлилась на Фила: он второй год женат на моей маме и до сих пор позволяет ей вытворять всякие глупости. Я бы не допустила ничего подобного: слишком хорошо знаю собственную мать. Вообще-то, нельзя опекать их постоянно. Пусть сами разбираются – не все их за ручку водить! Большую часть своей жизни я заботилась о Рене, терпеливо отговаривая от наиболее безумных планов и добродушно смиряясь с тем, от чего отговорить не удалось. Маме я всегда потакала, с улыбкой воспринимая ее выходки, и относилась к ней даже слегка снисходительно. Я видела ее ошибки и про себя посмеивалась над ними: у Рене ветер в голове! Совсем не то, что я – предусмотрительная и осторожная. Ответственная и взрослая – такой я себе представлялась. Так о себе думала. В голове все еще шумело после поцелуя Эдварда, и я невольно вспомнила самую роковую ошибку мамы: глупая и романтическая девчонка, она выскочила замуж сразу после школы за человека, с которым была едва знакома. А через год родилась я. Мама всегда утверждала, что ни о чем не жалеет и я лучший подарок в ее жизни, но тем не менее постоянно твердила мне, что умные люди к браку относятся серьезно. Те, у кого есть голова на плечах, сначала поступают в колледж и делают карьеру, а потом начинают задумываться о семейной жизни. Мама знала, что я-то не такая легкомысленная и бестолковая провинциалка, какой была она… Я стиснула зубы и попыталась сосредоточиться, чтобы написать ответ. И тут дочитала до последней строчки и вспомнила, почему не ответила раньше. «Ты давно ни словом не упоминаешь Джейкоба, – писала мама. – Чем он сейчас занимается?» Наверняка без Чарли не обошлось! Я вздохнула и быстро напечатала ответ, вставив его между двумя ничего не значащими абзацами: «По-моему, у Джейкоба все в порядке. Мы редко встречаемся: он теперь почти все время проводит с друзьями в Ла-Пуш». Криво улыбаясь, я добавила привет от Эдварда и отправила письмо. Только выключив компьютер и отодвинув стул от стола, я заметила, что Эдвард молча стоит у меня за спиной. Собралась было отругать его за подглядывание, но тут же поняла, что на меня он не обращает ни малейшего внимания. Эдвард пристально рассматривал плоскую черную коробку с криво торчащими во все стороны проводами: сразу видно, что с этой штукой что-то не то. Да это же автомагнитола, которую Эмметт, Розали и Джаспер подарили мне на прошлый день рождения! Я и забыла про подарки, спрятанные под нарастающим слоем пыли в шкафу. – И что ты ухитрилась с ней сотворить? – с ужасом в голосе поинтересовался Эдвард. – Она не вытаскивалась из приборной панели. – Ага, и тогда ты применила к ней пытки? – Ты ведь знаешь, какая я неуклюжая с инструментами. Я не нарочно. Эдвард сделал притворно-трагическую мину и покачал головой. – Ты ее убила! Я пожала плечами. – Ну что поделать! – Ребята обидятся, если увидят, – сказал Эдвард. – Пожалуй, тебе повезло, что Чарли никуда тебя не пускает. Я поставлю на ее место новую, пока они не заметили. – Спасибо, только такая шикарная штучка мне без надобности. – А я не для тебя стараюсь. Я вздохнула. – В прошлом году подарки на день рождения тебе не очень-то пригодились, – проворчал Эдвард. В его руках внезапно оказался листок плотной бумаги, которым он стал обмахиваться, как веером. Я промолчала, испугавшись, что голос дрогнет. Мое восемнадцатилетие – и далеко идущие последствия его празднования – вспоминать не хотелось. С чего вдруг Эдвард об этом заговорил? Ведь он относился к этому еще более болезненно, чем я. – Ты не забыла, что они вот-вот истекут? – спросил Эдвард, протягивая мне листок – еще один подарок на день рождения: билеты на самолет, которые Карлайл и Эсми подарили мне, чтобы я могла навестить Рене во Флориде. Я глубоко вздохнула и ответила безжизненным голосом: – Вообще-то я про них совсем забыла. На лице Эдварда появилось нарочито жизнерадостное выражение. – Ну, время еще есть, – продолжал он ровным тоном. – Чарли выпустил тебя на свободу, а выходные у нас ничем не заняты, раз уж ты отказываешься идти со мной на бал. Эдвард ухмыльнулся. – Почему бы не отпраздновать твое освобождение поездкой во Флориду? У меня перехватило дыхание. – Во Флориду? – Ты ведь сама сказала: «в пределах границ континентальной части США». Я подозрительно уставилась на него из-под нахмуренных бровей. С чего это он вдруг? – Так как же? – не отставал Эдвард. – Ты хочешь повидаться с Рене или нет? – Чарли ни за что на свете не разрешит! – Он не может запретить тебе видеться с матерью: она все еще твой главный опекун. – У меня нет опекунов: я совершеннолетняя. Эдвард ослепительно улыбнулся. – Вот именно! Я ненадолго задумалась, но все же решила, что игра не стоит свеч. Чарли будет рвать и метать: не потому, что я еду к Рене, а потому, что еду с Эдвардом. И надолго перестанет со мной разговаривать, а то и опять под домашний арест посадит. Разумнее даже не упоминать об этом. Может, как-нибудь потом, через несколько недель, в качестве одолжения к выпускному… Но как же хочется повидать маму не потом, а сейчас! Я не видела ее ужасно давно. А когда видела, то не в самый удачный момент. Во время последнего визита в Финикс я все время провалялась на больничной койке. Когда Рене в последний раз приезжала в Форкс, я была в невменяемом состоянии. Не хотелось бы покинуть маму с такими неприятными воспоминаниями. И может быть, если она увидит, как мне хорошо с Эдвардом, то скажет Чарли, чтобы перестал на нас давить. Пока я раздумывала, Эдвард внимательно вглядывался в мое лицо. Я вздохнула. – Не в эти выходные. – Почему? – Не хочу ссориться с Чарли. Ведь он только что меня простил. Эдвард нахмурился. – По-моему, в эти выходные было бы в самый раз… Я покачала головой. – Как-нибудь потом. – Вообще-то, не только тебя не выпускали из дома. – Он хмуро посмотрел на меня. Что-то здесь не так. Непохоже на Эдварда: он никогда не думает о собственных интересах – и этим совсем меня разбаловал. – Тебя-то под арест не сажали, – заметила я. – Без тебя все остальное не имеет значения. Я закатила глаза: стоит ли так преувеличивать! – Я не шучу. – Давай не будем торопиться, хорошо? Почему бы нам для начала не съездить в кино в Порт-Анджелесе… Эдвард застонал. – Ну ладно. Давай вернемся к этому разговору позже. – Разговор уже закончен, – не сдавалась я. Он пожал плечами. – Тогда сменим тему, – сказала я, наконец вспомнив происшествие во время обеда. Неужели Эдвард намеренно заговаривал мне зубы? – Что сегодня увидела Элис? Я пристально смотрела в лицо Эдварду, изучая его реакцию. Ни одна мышца на лице Эдварда не шевельнулась, только золотистые глаза чуть заметно потемнели. – Она видела Джаспера в незнакомом месте: наверное, где-то на юго-западе, недалеко от его бывшей… семьи. Но Джаспер вовсе не собирается туда возвращаться. – Эдвард вздохнул. – Поэтому Элис встревожилась. – Ясно. – Ну вот, а я-то уже нарисовала себе всякие ужастики. Конечно, Элис заглядывает в будущее Джаспера, ведь он ее вторая половинка, хотя свои чувства они проявляют не так горячо, как Розали и Эмметт. – А почему ты мне раньше не сказал? – Не думал, что ты обратила на это внимание. Стало быть, у меня чересчур живое воображение. Самый обычный день я превратила в кошмар, заподозрив, что Эдвард изо всех сил что-то от меня скрывает. Лечиться надо! Мы спустились на первый этаж и занялись домашним заданием на случай раннего возвращения Чарли. Эдвард закончил все за несколько минут, а я прилежно корпела над математикой, пока не решила, что пора готовить ужин. Эдвард принялся помогать – время от времени корча рожи: у него человеческая пища вызывает легкое отвращение. Я приготовила бефстроганов по рецепту бабушки Свон, потому что хотела подлизаться. Бефстроганов я не очень-то люблю, зато Чарли понравится. С работы отец вернулся в хорошем настроении, даже не особенно грубил Эдварду. Как обычно, Эдвард извинился и не стал ужинать с нами. В гостиной заработал телевизор, хотя я сомневаюсь, что Эдвард смотрел вечерние новости. Не без труда запихав в себя третью порцию, Чарли задрал ноги на свободный стул и удовлетворенно сложил руки на раздувшемся животике. – Спасибо, Белла, такая вкуснятина! – Я рада, что тебе понравилось. Как работа? – Чарли ел так сосредоточенно, что я не стала отвлекать его разговорами. – Потихоньку. Можно сказать, полная тишина. Мы с Марком большую часть дня в карты резались, – с ухмылкой признался он. – Я выиграл девятнадцать партий из двадцати шести. А потом поболтал по телефону с Билли. Я постаралась не измениться в лице. – И как у него дела? – Ничего, нормально. Суставы только побаливают. – Бедняга. – Да уж. Билли пригласил нас на выходные в гости. Хочет позвать еще Клируотеров и Улейсов. Вроде как матч устроить. – Ага, – только и сумела сказать я. Да и что тут еще скажешь? Я знала, что на сборище оборотней меня не пустят – даже под родительским присмотром. Интересно, будет ли возражать Эдвард против поездки Чарли в Ла-Пуш? Или решит, что раз Чарли большую часть времени проводит с Билли, который просто человек, то опасности нет? Я встала из-за стола и собрала посуду, не глядя на отца. Бросила все в раковину и пустила воду. Появился Эдвард и молча взял полотенце для посуды. Чарли вздохнул и на время прекратил этот разговор, хотя скорее всего вернется к нему, когда мы останемся наедине. Тяжело поднявшись на ноги, отец, как обычно, пошел смотреть телевизор. – Чарли, – окликнул его Эдвард. Отец остановился посреди нашей маленькой кухни. – Что? – А Белла не говорила, что мои родители подарили ей на прошлый день рождения авиабилеты, чтобы она могла съездить повидать Рене? Я уронила тарелку, которую мыла. Та отскочила от кухонного стола и грохнулась на пол. Уцелела, но забрызгала комнату и всех нас мыльной водой. Чарли, похоже, даже не заметил. – Белла? – ошеломленно произнес он. Я нагнулась за тарелкой и ответила, не поднимая глаз: – Ну да, подарили. Чарли шумно сглотнул, потом прищурился и перевел взгляд на Эдварда. – Нет, не говорила. – Хм, – пробормотал Эдвард. – А почему ты спрашиваешь? Эдвард пожал плечами. – Срок действия скоро истечет. Если Белла не воспользуется подарком, то боюсь, Эсми может обидеться. Конечно, сказать она ничего не скажет… Я в недоумении уставилась на Эдварда. Чарли задумался. – Белла, пожалуй, тебе стоит съездить к маме. Она обрадуется. И странно, что ты мне и словом не обмолвилась. – Забыла. Он нахмурился. – Забыла, что тебе подарили билеты? – Ну… – неопределенно пробормотала я и повернулась к раковине. – Эдвард, ты сказал «билеты», – не отставал Чарли. – Сколько билетов подарили Белле твои родители? – Один для нее… и один для меня. В этот раз тарелка, выскользнув из моих рук, упала в раковину почти бесшумно. Я отчетливо слышала, как отец резко выдохнул. От раздражения и стыда кровь бросилась мне в лицо. И зачем только Эдвард затеял этот разговор? Я хмуро смотрела на мыльные пузырьки в раковине и тряслась от страха. – Об этом и речи быть не может! – внезапно завопил рассвирепевший Чарли. – Почему? – с невинным удивлением в голосе поинтересовался Эдвард. – Ведь вы только что сказали, что Белле стоило бы съездить к маме. Чарли пропустил его слова мимо ушей. – Никуда ты с ним не поедешь! – закричал он. Я резко обернулась и увидела выставленный в гневе палец. В ответ на такой тон во мне непроизвольно вспыхнула ярость. – Папа, я не ребенок. И, надеюсь, ты помнишь, что разрешил мне выходить из дома! – А с этого момента запрещаю! – За что?! – Потому что я так сказал! – Чарли, ты не забыл, что по закону я считаюсь совершеннолетней? – Это мой дом – и ты будешь следовать моим законам! Я посмотрела на него ледяным взглядом. – Ну если так… Мне прямо сейчас выкатываться, или ты дашь пару дней, чтобы собрать чемодан? Чарли побагровел. И как я только могла пригрозить ему отъездом? Я глубоко вдохнула и постаралась говорить более спокойным тоном: – Папа, когда я что-то натворю, то на наказание не жалуюсь, однако с твоими предрассудками мириться не намерена. Он заикался и брызгал слюной, но так и не сказал ничего вразумительного. – Ты прекрасно знаешь, что у меня есть полное право съездить к маме на выходные. Признайся честно, если бы я поехала с Элис и Анжелой, ты бы и не подумал возражать, верно? – Так это ж девчонки! – проворчал он и кивнул. – А против Джейка ты стал бы возражать? Я выбрала Джейка лишь потому, что знала, как относится к нему Чарли – и тут же пожалела, что произнесла это имя. Эдвард сжал челюсти так, что зубы клацнули. Чарли попытался взять себя в руки. – Стал бы, – неубедительно произнес он. – Мне бы это не понравилось. – Па, врать ты совсем не умеешь. – Белла… – Я ведь не в Лас-Вегас уезжаю, чтобы стать там стриптизеркой. Я еду к маме! У нее тоже есть родительские права. Он обжег меня взглядом. – Или ты имеешь в виду, что мама не в состоянии обо мне позаботиться? Чарли вздрогнул от моей скрытой угрозы. – Представь себе, что будет, если я ей так и скажу! – Не вздумай ничего говорить, – предупредил он. – Белла, мне это категорически не нравится. – Тебе вовсе не из-за чего волноваться. Он закатил глаза, но я уже видела, что буря утихла. Я отвернулась и вытащила пробку из раковины. – Домашнее задание я сделала, ты поужинал, посуда вымыта, и я свободный человек. И иду гулять. Вернусь к половине одиннадцатого. – Куда ты идешь? – Лицо Чарли, почти принявшее нормальный оттенок, снова слегка раскраснелось. – Еще не знаю, – призналась я. – Но не дальше, чем на десять миль от дома. Договорились? Чарли проворчал что-то, мало похожее на одобрение, и вышел из комнаты. И конечно же, выиграв схватку, я немедленно почувствовала себя виноватой. – Мы идем гулять? – негромко спросил Эдвард с восторгом в голосе. Я бросила на него хмурый взгляд. – Да. Мне бы хотелось поговорить с тобой – наедине. Похоже, Эдвард вовсе не настолько испугался, как ему бы следовало. Я дождалась, пока мы сели в машину. – И как это понимать? – Белла, я знал, что ты хочешь увидеть маму: ты говорила о ней во сне. Даже переживала за нее. – Я? Он кивнул. – Но ты слишком большая трусиха, чтобы заговорить об этом с Чарли, вот я и посодействовал. – Посодействовал? Да ты меня бросил на корм акулам! Он закатил глаза. – По-моему, никакая опасность тебе не грозила. – Я же сказала, что не хочу ссориться с Чарли. – А кто тебя заставлял? Я бросила на него свирепый взгляд. – Когда он начинает распоряжаться, я ничего не могу с собой поделать: мне ударяют в голову подростковые инстинкты. Эдвард хихикнул. – А я-то здесь при чем? Я в раздумье уставилась на него. Эдвард безмятежно смотрел вперед сквозь ветровое стекло. Что-то здесь не так, но я не понимаю, что именно. А может, просто мое слишком живое воображение снова разыгралось, как сегодня днем? – Это внезапное желание посетить Флориду никак не связано с вечеринкой у Билли? Лицо Эдварда окаменело. – Никак. Неважно, здесь ты или в другом полушарии, ты бы все равно туда не пошла. Ну вот, опять то же самое, что было пять минут назад с Чарли: со мной обращаются, как с непослушным ребенком. Я стиснула зубы, чтобы не заорать. Не хватало еще и с Эдвардом поругаться. Эдвард вздохнул. – Так чем мы займемся сейчас? – Его голос снова стал теплым и бархатистым. – Давай поедем к тебе? Я Эсми уже сто лет не видела. Он улыбнулся. – Эсми будет рада. Особенно когда услышит о наших планах на выходные. Я со стоном признала свое поражение.
Как я и обещала, мы не стали задерживаться допоздна. Когда мы подъехали к дому, свет еще горел. Ну разумеется, Чарли ждет меня, чтобы поорать еще немного. – В дом не заходи, – сказала я Эдварду. – Только хуже будет. – Судя по его мыслям, Чарли довольно спокоен, – поддразнил Эдвард с таким выражением на лице, что я подумала, не пропустила ли какую-то шутку. Уголки его рта слегка подергивались от сдерживаемой улыбки. – Пока, – угрюмо пробормотала я. Он засмеялся и чмокнул меня в макушку. – Я вернусь, когда Чарли захрапит. Дома во всю орал телевизор, и я на мгновение заколебалась: не попробовать ли проскочить незамеченной? – Белла, зайди-ка на минутку! – позвал Чарли, пуская под откос мои планы. Волоча ноги, я сделала пять шагов до гостиной. – Что, па? – Ну как, хорошо провели вечер? – спросил он с явной неловкостью. Я попыталась найти в вопросе скрытый смысл. – Да, – нерешительно ответила я наконец. – Чем занимались? Я пожала плечами. – Посидели с Элис и Джаспером. Эдвард побил Элис в шахматы, а потом играли мы с Джаспером. Он меня разбил в пух и прах. Я улыбнулась. Нет ничего забавнее, чем наблюдать, как Эдвард и Элис играют в шахматы: сидят почти неподвижно, не сводя глаз с доски, пока Элис предвидит ходы Эдварда, а тот в свою очередь читает ее мысли. Большую часть партии они играют в голове. По-моему, каждый из них сделал всего пару ходов пешками, когда Элис вдруг сбросила своего короля с доски и сдалась. Партия закончилась за три минуты. Чарли внезапно онемел – очень странно! – Белла, мне надо с тобой поговорить. – Он смущенно нахмурился. Я молча сидела и ждала продолжения. Чарли встретил мой взгляд и тут же уткнулся глазами в пол, не говоря ни слова. – Па, так в чем дело? Он вздохнул. – У меня это не очень-то хорошо получается. Даже не знаю, с чего начать… Я ждала. – В общем, тут такое дело. – Чарли встал с дивана и принялся мерить шагами гостиную, упорно глядя себе под ноги. – Похоже, у вас с Эдвардом серьезные отношения, и ты должна знать, что в некоторых вещах следует соблюдать осторожность. Я знаю, ты уже взрослая, но, Белла, ты все еще совсем молодая, а есть много важных вещей, которые нужно знать, когда ты… когда у тебя близкие отношения… – Папа, да ради бога! – взмолилась я и вскочила. – Надеюсь, ты не собираешься рассказывать мне о сексе! Он мрачно смотрел в пол. – Я твой отец. И несу за тебя ответственность. Не забывай, что мне так же неловко, как и тебе. – Да неужели! И в любом случае, ты сильно опоздал. Мама десять лет назад все рассказала, так что можешь успокоиться. – Десять лет назад ты еще не дружила с мальчиками, – неохотно пробормотал он. Я видела, что ему очень хочется прекратить этот разговор. Мы оба стояли посреди комнаты, глядя в пол и отвернувшись друг от друга. – Вряд ли за это время что-то существенно изменилось, – буркнула я. Мои щеки наверняка горели так же ярко, как у Чарли. Это уже за пределами седьмого круга ада. И еще хуже знать, что Эдвард предвидел этот разговор. Неудивительно, что он сидел такой довольный! – Просто скажи мне, что вы ведете себя благоразумно, – взмолился Чарли, явно желая провалиться сквозь землю. – Па, не переживай, все совсем не так, как ты думаешь. – Белла, не сочти, что я тебе не доверяю, но ведь ты не захочешь ничего рассказывать, да мне и даром не надо никаких подробностей. Я понимаю, что времена изменились, и постараюсь обойтись без предрассудков. Я смущенно усмехнулась. – Времена, может, и изменились, а вот Эдвард остался старомодным. Тебе не о чем волноваться. Чарли вздохнул. – Знаем мы таких старомодных, – пробормотал он. – Черт возьми! – застонала я. – Папа, мне очень не нравится, что ты вынуждаешь меня сказать это вслух. Очень-очень не нравится. Но… я… я все еще девственница и пока собираюсь ею оставаться. Нас обоих передернуло, однако Чарли перестал хмуриться. Кажется, он мне поверил. – Ну а теперь мне можно наконец пойти спать? – Еще минутку… – Па, ну пожалуйста! Я тебя умоляю! – Даю слово, что смущаться больше нечего, – успокоил он. Я бросила на него взгляд: слава богу, Чарли расслабился и перестал краснеть. Со вздохом облегчения он опустился на диван: разговор о сексе окончен. – Что еще? – Просто хотел поинтересоваться, как у тебя с тем самым равновесием. – А, ну ладно… Сегодня я договорилась с Анжелой, что помогу ей писать извещения об окончании школы. Только мы вдвоем. – Прекрасно. А как насчет Джейка? Я вздохнула. – Па, этот вопрос я пока не решила. – Постарайся решить, Белла. Уверен, что ты все сделаешь правильно. Ты славная девочка. Прелестно. Значит, если мне не удастся найти способ помириться с Джейком, то я перестану быть славной девочкой? Удар ниже пояса! – Да-да, конечно, – согласилась я. Слова вырвались автоматически, и я улыбнулась: у Джейкоба подхватила. И даже сказала эту фразу тем же самым снисходительным тоном, каким Джейк разговаривал со своим отцом. Чарли ухмыльнулся, снова прибавил громкость и развалился на диване, довольный проделанной работой. Судя по всему, собирается смотреть спортивный канал допоздна. – Спокойной ночи, Белла. – Спокойной ночи! – Я бегом рванулась к лестнице. Эдвард давно ушел и не вернется, пока Чарли не заснет. Наверное, проводит время на охоте или еще где-нибудь, так что ложиться спать я не спешила. Сидеть в одиночестве не хотелось, однако я ни за что не пойду вниз к Чарли – вдруг он вспомнит еще какой-нибудь вопрос полового воспитания, который не успел обсудить. Меня передернуло. Ну вот, спасибо Чарли: сижу тут, взвинченная, и места себе не нахожу. Домашнее задание сделано, а читать или слушать музыку я не в состоянии. Позвонить что ли Рене – обрадовать сообщением о приезде? Нет, время во Флориде на три часа вперед, мама уже спит. Пожалуй, можно позвонить Анжеле… И тут я поняла, что хочу поговорить вовсе не с Анжелой. Мне надо поговорить кое с кем другим. Кусая губы, я уставилась в темноту за окном. Не знаю, сколько я так стояла, взвешивая все «за» и «против»: с одной стороны, я помогу Джейкобу, снова увижусь с лучшим другом и буду славной девочкой, а с другой – безумно разозлю Эдварда. Минут десять я раздумывала – вполне достаточно, чтобы решить, что «за» перевешивают «против». Эдвард переживает за мою безопасность, а я уверена, что с этим проблем не будет. Звонить бесполезно: Джейк отказывается разговаривать со мной по телефону с тех пор, как вернулся Эдвард. Кроме того, я хочу его увидеть – убедиться, что он улыбается. Мне не будет покоя, пока я не избавлюсь от ужасного воспоминания: искаженное от боли лицо Джейкоба стояло перед глазами. Часик у меня еще есть. Можно быстренько смотаться в Ла-Пуш и обратно, прежде чем Эдвард сообразит, что я уехала. Вообще-то, в такое время мне запрещено выходить из дома, но станет ли Чарли возражать, если это не связано с Эдвардом? Сейчас узнаем. Я схватила куртку и помчалась вниз по лестнице, на бегу всовывая руки в рукава. Чарли моментально отвел глаза от телевизора. – Ничего, если я съезжу повидаюсь с Джейком? – запыхавшись, выдавила я. – Ненадолго. Услышав имя Джейка, Чарли тут же расплылся в довольной улыбке, даже не удивившись, что его воспитательная лекция возымела эффект так быстро. – Конечно, Белла. Ничего страшного, оставайся там, сколько захочешь. – Спасибо, па! – крикнула я, вылетая за дверь. Как настоящий беглец, опасающийся погони, я невольно оглянулась несколько раз, пока бежала к пикапу. Толку от этого не было: темнота такая, что хоть глаз выколи. Ручку на дверце пикапа пришлось находить на ощупь. Глаза едва начали привыкать к темноте, когда я сунула ключ в замок зажигания. Резко повернула ключ влево – вместо оглушительного рева мотора раздался жалкий щелчок. Я снова повернула ключ – то же самое. И тут краем глаза я уловила какое-то движение: в кабине кто-то был! – Ай! – в ужасе вскрикнула я. Эдвард сидел совершенно неподвижно: его силуэт лишь слегка выделялся менее темным пятном на фоне черноты. Только руки двигались: он поворачивал туда-сюда какую-то загадочную черную штучку, не сводя с нее глаз. – Элис звонила, – пробормотал он, по прежнему не поднимая взгляд. Элис! Вот черт! Я и забыла про ее способность видеть мои планы. Эдвард наверняка попросил ее следить за мной. – Она заволновалась, когда пять минут назад твое будущее внезапно исчезло. Мои широко распахнутые от удивления глаза совсем на лоб вылезли. – Если помнишь, она не может видеть оборотней, – все так же тихо объяснил Эдвард. – Когда ты решаешь связать свою судьбу с ними, твое будущее тоже исчезает. Ты об этом, конечно, не знала, но хотя бы понимаешь, почему это заставляет меня… немного нервничать? Элис перестала тебя видеть. Она даже не могла сказать, вернешься ты домой или нет. Твое будущее, как и будущее оборотней, пропало. Мы не знаем, почему так получается. – Он словно разговаривал сам с собой, продолжая крутить в руках деталь от двигателя моего пикапа. – Может, врожденная защита? Вряд ли, потому что я легко читаю их мысли. По крайней мере, мысли Блэков. Карлайл полагает, что жизнь оборотней полностью подчинена их превращению. Они превращаются скорее инстинктивно, чем осознанно. Совершенно непредсказуемая реакция, которая целиком их изменяет. В то мгновение, когда оборотень переходит из одной формы в другую, нельзя даже сказать, что он существует. В будущем для них нет места… Я молча слушала рассуждения Эдварда. – К утру я починю пикап, – помолчав, успокоил меня Эдвард. – На случай, если ты захочешь поехать на нем в школу. Поджав губы, я вытащила ключ и неловко выбралась из машины. – Закрой окно, если не хочешь пускать меня сегодня. Я не обижусь, – прошептал Эдвард, прежде чем я хлопнула дверцей. Я протопала в дом и хлопнула еще и входной дверью. – Что стряслось? – спросил Чарли, не вставая с дивана. – Пикап не заводится, – прорычала я. – Глянуть, в чем дело? – Да нет, не надо. Утром попробую еще раз. – Можешь взять мою машину. Мне не полагалось садиться за руль его полицейской машины. Похоже, Чарли во что бы то ни стало хочет отправить меня в Ла-Пуш. А я еще отчаяннее хочу там оказаться. – Нет, я устала. Спокойной ночи. Я с топотом поднялась по лестнице и подошла прямиком окну. Резко дернула металлическую раму: окно захлопнулось с такой силой, что стекло задрожало. Я долго смотрела на черное вибрирующее стекло, пока оно не перестало дрожать. Потом вздохнула и открыла окно настежь.
Глава третья Подоплека
Солнце так глубоко спряталось в облаках, что совершенно невозможно понять, зашло оно за горизонт или нет. Мы долго летели вслед за солнцем, которое будто застыло на месте, и я совсем сбилась с толку: время стало каким-то растяжимым. Меня застало врасплох появление в лесу первых зданий: мы почти дома. – Ты всю дорогу сидела очень тихо, – заметил Эдвард. – Не укачивает? – Нет, все в порядке. – Тебя огорчило расставание? – Пожалуй, не столько огорчило, сколько камень с души сбросило. Эдвард вопросительно взглянул на меня. Бесполезно просить его внимательнее смотреть на дорогу – да, честно говоря, и необходимости нет, как ни грустно в этом признаться. – В некоторых отношениях Рене гораздо… чувствительнее Чарли. Я уже начинала нервничать. Эдвард рассмеялся. – У твоей мамы интересное сознание. Вроде детского, но очень проницательное. Она видит многие вещи не так, как другие. Проницательная – это в самую точку. В тех случаях, когда мама обращает на что-то внимание. Большей частью она настолько погружена в собственные проблемы, что вокруг себя почти ничего не замечает. Однако в эти выходные Рене не спускала с меня глаз. Фил был занят: повез на соревнования школьную команду по баскетболу. В поле зрения Рене оставались только мы с Эдвардом. Когда закончились объятия и восхищенные вопли, мама стала за нами наблюдать. И по мере наблюдения в ее больших голубых глазах вспыхнуло сначала недоумение, а потом озабоченность. Утром мы пошли гулять по пляжу. Рене горела желанием выставить напоказ все прелести своего нового дома – наверное, все еще надеялась переманить меня из Форкса во Флориду. А еще хотела поговорить со мной наедине, что не составило труда: Эдвард выдумал срочный реферат, чтобы не выходить днем на улицу. Я снова вспомнила разговор с мамой… Мы неторопливо шли по дорожке, стараясь держаться в тени редких пальм. Хотя утро было раннее, солнце жарило вовсю. При такой влажности воздуха вдох и выдох казались серьезной физической нагрузкой. – Белла, – промолвила Рене, разглядывая набегающие на песок волны. – Что, мам? Она вздохнула, не поднимая на меня глаз. – Я волнуюсь… – Что-то стряслось? – тут же встревожилась я. – Тебе нужна моя помощь? – Со мной все в порядке. – Она покачала головой. – Я волнуюсь за тебя… и Эдварда. Назвав имя Эдварда, Рене наконец посмотрела мне в глаза с виноватым выражением на лице. – Вот как, – пробормотала я, уставившись на пару пробегающих мимо и насквозь пропитанных потом сторонников здорового образа жизни. – Похоже, у вас гораздо более серьезные отношения, чем я думала, – продолжала Рене. Я нахмурилась, припоминая последние два дня. Мы с Эдвардом едва прикасались друг к другу – по крайней мере, на глазах у Рене. Неужели и мама решила прочитать мне лекцию об ответственном поведении? Это не смутило бы меня так, как разговор с Чарли. С мамой смущаться нечего: ведь это я последние десять лет все время твердила ей об ответственности. – Вы как-то странно себя ведете, – произнесла мама с озабоченным видом. – Он так следит за тобой… будто готов броситься тебя защищать. Готов подставить себя под пули, чтобы спасти тебя, или что-то в этом роде. Я засмеялась, хотя так и не сумела посмотреть Рене в глаза. – Разве это плохо? – Нет. – Она нахмурилась, подбирая слова. – Не плохо, просто… необычно. Он с тебя глаз не сводит… и ведет себя очень осторожно. Я не могу понять ваши отношения. Точно в них есть какой-то секрет, о котором я не знаю. – Мам, ну что ты себе напридумывала? – торопливо ответила я нарочито беззаботно. Сердце у меня екнуло. Я и забыла, как наблюдательна моя мама. Ее незатейливый взгляд на вещи проникал в самую глубину, и она видела все насквозь. Раньше мне это не мешало: до сих пор у меня не было секретов, которыми я не могла бы с ней поделиться. – Дело не только в нем, – оправдывалась Рене, поджав губы. – Видела бы ты, как ты сама ведешь себя в его присутствии. – А что такое? – То, как ты двигаешься – поворачиваешься вокруг него, даже не думая об этом. Стоит ему шевельнуться, как ты уже подстраиваешься. Точно магнит… или будто под действием тяготения. Ты словно луна или искусственный спутник. В жизни не видела ничего подобного. Рене уставилась себе под ноги. – Так, а не начиталась ли ты детективов? – поддразнила я с натянутой улыбкой. – Или сейчас ты читаешь фантастику? Рене порозовела. – Да при чем здесь это! – Попалась какая-нибудь хорошая книжка? – Ну, была одна, какая разница? Мы о тебе разговариваем. – Мам, тебе не стоит читать ничего, кроме женских романов. Ты ведь такая впечатлительная. Уголки ее губ слегка приподнялись. – Я болтаю глупости, да? На долю секунды я онемела: Рене так легко переубедить! Иногда это к лучшему, потому что не все ее идеи воплощаются в жизнь. Но теперь мне стало больно от того, как быстро она поддалась – ведь в этот раз мама попала прямо в яблочко! Она подняла взгляд, и я взяла себя в руки. – Почему же глупости? Просто ты мама. Рене засмеялась и махнула рукой, показывая на белый песок, протянувшийся до голубой воды. – Разве всего этого недостаточно, чтобы убедить тебя переехать обратно к своей глупой маме? Я театральным жестом вытерла лоб и сделала вид, что отжимаю волосы. – К влажности привыкаешь быстро, – пообещала мама. – К дождю тоже можно привыкнуть, – возразила я. Она игриво толкнула меня локтем в бок, взяла за руку, и мы пошли обратно к машине. Если не считать беспокойства за меня, мама казалась вполне счастливой. Удовлетворенной. Она все еще смотрела на Фила огромными влюбленными глазами, и это утешает. Рене наверняка довольна жизнью и вряд ли сильно по мне скучает, даже сейчас…
Моей щеки коснулись ледяные пальцы Эдварда. Я моргнула, приходя в себя, и подняла глаза. Он склонился и поцеловал меня в лоб. – Спящая красавица, мы уже приехали. Пора просыпаться. На крыльце горел свет, а на подъездной дорожке стояла патрульная машина Чарли. Разглядывая дом, я заметила, как в гостиной пошевелилась штора и на темную лужайку упал яркий луч света. Я вздохнула: Чарли, разумеется, сидит в засаде. Эдвард, должно быть, отметил то же самое: он выглядел напряженным и думал о чем-то другом, когда открыл мне дверцу. – Он очень злится? – спросила я. – С Чарли проблем не будет, – пообещал Эдвард ровным голосом без намека на шутку. – Он по тебе соскучился. Сомнительно. Если так, то почему у Эдварда такой вид, словно он готов броситься в драку? Сумка у меня была маленькая, но Эдвард настоял на том, чтобы занести ее в дом. Чарли придержал для нас дверь. – Добро пожаловать домой, малышка! – воскликнул отец вполне искренне. – Как там в Джексонвилле? – Влажно. И мошкары полно. – Значит, Рене не удалось убедить тебя поступать в университет Флориды? – Она попыталась. Но воду я предпочитаю пить, а не вдыхать. Чарли неохотно перевел взгляд на Эдварда. – А ты как провел время? – Хорошо, – безмятежно отозвался Эдвард. – Рене очень гостеприимна. – Ну ладно. Рад за тебя. – Чарли отвернулся от Эдварда и неожиданно заключил меня в объятия. – С ума сойти! – прошептала я ему на ухо. – Белла, я очень по тебе соскучился. Без тебя в доме с голоду умереть можно. – Сейчас я это исправлю! – пообещала я, как только он выпустил меня из объятий. – Может, сначала Джейку позвонишь? Он каждые пять минут названивает с шести утра. Я пообещал, что ты свяжешься с ним, как только приедешь – еще до того, как распакуешь чемодан. Мне не понадобилось смотреть на Эдварда: я и так почувствовала его полную неподвижность и ледяное молчание. Так вот почему он напрягся! – Джейк хочет поговорить со мной? – Я бы сказал, рвется изо всех сил. Он так и не объяснил мне, в чем дело. Твердит, что, мол, очень важно. И тут пронзительно и требовательно зазвонил телефон. – Готов поставить всю следующую получку, что это Джейк, – пробормотал Чарли. – Я возьму, – ответила я, бросаясь на кухню. Эдвард последовал за мной, а Чарли удалился в гостиную. Я схватила трубку и повернулась лицом к стене. – Алло? – Ты вернулась, – произнес Джейк. От знакомого хрипловатого голоса по спине побежали мурашки. В голове вспыхнули тысячи воспоминаний, переплетаясь друг с другом: каменистый пляж и стволы прибитых к берегу деревьев; гараж; банки теплой «колы» в бумажном пакете; крохотная комнатка с потертым диванчиком. Искорки смеха в глубоко посаженных черных глазах Джейка, лихорадочный жар его ладони на моей руке, блестящие белые зубы на темном лице и широкая улыбка – она всегда была словно ключ к тайной дверце, куда могут войти только родственные души. Мной завладело чувство, похожее на тоску по дому – желание увидеть место и человека, которые приютили меня в самый черный период моей жизни. Я сглотнула комок в горле. – Вернулась. – А почему мне не позвонила? Его сердитый тон моментально заставил меня ощетиниться. – Потому что я вошла в дом ровно четыре секунды назад, и твой звонок как раз прервал сообщение Чарли о том, что ты хочешь со мной поговорить. – А, извини. – Да ладно. Чего это ты вдруг Чарли покоя не даешь? – Мне нужно с тобой поговорить. – Об этом я уже догадалась. Давай, выкладывай. Джейк помолчал. – Ты завтра в школу идешь? Я нахмурилась: что за дурацкий вопрос? – Конечно, иду. Почему бы нет? – Да так, просто интересно. Снова молчание. – Джейк, так о чем ты собирался поговорить? Он заколебался. – В общем-то, ни о чем таком. Я… Мне захотелось услышать твой голос. – Понятно. Джейк, я очень-очень рада, что ты позвонил… Я запнулась, не зная, что добавить. Вот бы взять да заявить, что я прямо сейчас приеду в Ла-Пуш, но этого я сказать никак не могла. – Мне пора, – внезапно выпалил Джейк. – Что? – Попозже позвоню, ладно? – Но Джейк… Он уже повесил трубку. Я недоуменно слушала короткие гудки. – Разговор, однако, получился короткий, – пробормотала я. – Все в порядке? – тихо спросил Эдвард. Я медленно повернулась. – Не знаю. Интересно, зачем он звонил? Неужели Джейк весь день не давал Чарли покоя лишь для того, чтобы спросить меня, иду ли я завтра в школу? А если он просто хотел услышать мой голос, то почему так быстро повесил трубку? – Тебе виднее, – отозвался Эдвард, едва заметно улыбаясь. Я хмыкнула. Что верно, то верно. Джейка я знала как облупленного. Не составит труда вычислить его мотивы. Мои мысли бродили далеко отсюда – миль за пятнадцать, в Ла-Пуш, – пока я копалась в холодильнике и готовила ужин для Чарли. Эдвард привалился к кухонному столу, и я смутно сознавала, что он не сводит глаз с моего лица, однако была слишком занята, чтобы беспокоиться о том, что он увидит. Вопрос о школе показался мне ключевым: это все, о чем спросил Джейк. А он наверняка отчаянно хотел получить ответ на какой-то вопрос, иначе не стал бы так упорно названивать Чарли. Но какое Джейку дело до моей посещаемости? Будем рассуждать логически. Допустим, не пошла бы я завтра в школу – что это меняет с точки зрения Джейка? Перед отъездом Чарли отругал меня за пропуск уроков в конце учебного года; я с трудом убедила его, что одна пропущенная пятница аттестата не испортит. Джейку такие вещи и вовсе до лампочки. В голову ничего не шло. Может, не хватает каких-то важных данных? Что могло измениться за последние три дня? Причем это нечто настолько важно, что Джейк, который упорно игнорировал мои звонки, сам решил мне позвонить! Что же произошло? Я застыла на месте прямо посреди кухни, и упаковка замороженных гамбургеров выскользнула из моих онемевших пальцев. Однако удара об пол не последовало: Эдвард поймал пакет и бросил на стол. Потом мгновенно обхватил меня руками и прошептал на ухо: – В чем дело? Я растерянно покачала головой. Три дня могли изменить все на свете. Ведь я сама недавно думала, что не смогу учиться в колледже. Не смогу находиться рядом с людьми после болезненного трехдневного превращения, которое подарит мне бессмертие и возможность вечно быть с Эдвардом. После превращения, которое навсегда сделает меня заложницей собственной жажды… А если Чарли сказал Билли, что я исчезла на три дня? Не поторопился ли Билли с выводами? А вдруг на самом деле Джейк хотел узнать, осталась ли я человеком? Хотел убедиться, что перемирие не нарушено и ни один из Калленов не посмел укусить человека? Укусить, а не убить… Но неужели Джейк допускал, что в таком случае я вернусь домой к Чарли? Эдвард потряс меня за плечи. – Белла? – Я думаю… наверное, он проверял, – пробормотала я. – Хотел убедиться. В том, что я по-прежнему человек. Эдвард окаменел и медленно, со свистом, выдохнул. – Нам придется уехать, – прошептала я. – До того как. Чтобы не нарушить договор. Мы никогда не сможем сюда вернуться. Эдвард крепче сжал меня в объятиях. – Я знаю. За нашей спиной громко кашлянул Чарли. Я подскочила и, заливаясь краской, высвободилась из объятий. – Если не хочешь готовить ужин, то можно заказать пиццу, – намекнул Чарли. – Нет, не надо. Я уже начала. – Ладно, – отозвался Чарли. Он привалился к косяку и скрестил руки на груди. Я вздохнула и принялась за работу, стараясь не обращать внимания на зрителей.
– Если я попрошу тебя кое-что сделать, ты мне доверишься? – тихо спросил Эдвард напряженным голосом. Мы почти доехали до школы. Всего секунду назад Эдвард беззаботно шутил, а сейчас его руки вдруг вцепились в руль так, что, казалось, вот-вот разорвут на части. Эдвард выглядел встревоженным, и смотрел вдаль, будто прислушиваясь к отдаленным голосам. Сердце у меня заколотилось, но я осторожно ответила: – Смотря в чем. Мы заехали на школьную стоянку. – Я боялся, что ты именно так и скажешь. – Что я должна сделать? – Оставаться в машине. – Эдвард вырулил на свое обычное место и заглушил мотор. – Жди здесь, пока я за тобой не вернусь. – Но… почему? И тут я его увидела. Трудно было не увидеть: даже если бы не черный мотоцикл, в нарушение правил припаркованный на тротуаре, Джейкоб все равно на целую голову возвышался над окружающими. – Теперь понятно, – пробормотала я. На лице Джейка застыло хорошо знакомое мне выражение. Он использовал эту маску, когда хотел держать себя в руках, не давая воли чувствам. И потому становился похож на Сэма, старшего из волков, вожака квилетской стаи. Однако Джейку никогда не давалось такое безмятежное спокойствие, которое исходило от Сэма. Хотя за время отсутствия Калленов я довольно близко познакомилась – и даже подружилась – с Сэмом, я так и не сумела отделаться от неприязни, вспыхивавшей во мне, когда Джейк начинал подражать вожаку. Он переставал быть самим собой. – Вчера ты поторопилась с выводами, – пробормотал Эдвард. – Джейк спросил про школу, потому что знал: я буду там, где будешь ты. Ему надо поговорить со мной – в безопасном месте, в месте, где есть свидетели. Выходит, вчера я неправильно истолковала мотивы Джейка. Проблема в недостатке информации. Например, какого черта Джейку говорить с Эдвардом? – В машине я не останусь, – заявила я. Эдвард тихонько застонал. – Ну еще бы ты осталась… Ладно, не будем тянуть кота за хвост. Лицо Джейка окаменело, когда он увидел, как мы идем ему навстречу, держась за руки. Вокруг я заметила и другие лица – одноклассников. Глаза у них вылезали на лоб при виде всех шести футов семи дюймов долговязой фигуры Джейкоба с налитыми мускулами, которые и не снились ни одному нормальному парню шестнадцати с половиной лет. Взгляды ощупывали обтягивающую черную футболку (с короткими рукавами, несмотря на необычно прохладный день), потрепанные джинсы с масляными пятнами и блестящий черный мотоцикл. На лице Джейка взгляды не задерживались: что-то заставляло людей быстро отводить глаза. И никто не решался подойти близко – все обходили его стороной. Я с удивлением поняла, что на Джейка смотрят с опаской. Ну надо же! В нескольких шагах от Джейкоба Эдвард остановился и слегка завел руку назад, заставив меня зайти ему за спину. – Мог бы и позвонить. – В голосе Эдварда зазвучали металлические нотки. – Извиняюсь, – ухмыльнулся Джейк. – В моей записной книжке нет телефонов пиявок. – Позвонил бы Белле домой и спросил меня. Джейк стиснул зубы и нахмурился. – Джейкоб, здесь не место для разговоров. Давай потом поговорим, ладно? – Можно и потом. Заеду после школы в ваш склеп, – фыркнул Джейк. – Что, и это тебе не нравится? Эдвард многозначительно оглянулся по сторонам, задержав взгляд на зеваках, которые находились едва за пределами слышимости. Несколько человек с горящими глазами не торопились проходить мимо. Кажется, они надеялись, что скуку очередного понедельника может разнообразить драка. Я заметила, как Тайлер Кроули пихнул локтем Остина Маркса, и оба замедлили шаг. – Я уже знаю то, что ты хочешь мне сказать, – заявил Эдвард так тихо, что я и то едва расслышала. – Ты свое дело сделал. Считай, что предупреждение мы получили. Эдвард бросил на меня встревоженный взгляд. – Предупреждение? – озадаченно спросила я. – О чем это вы? – Ты ей не сказал? – Глаза Джейка недоверчиво распахнулись. – Небось испугался, что она встанет на нашу сторону? – Джейкоб, пожалуйста, не надо, – не повышая голоса, промолвил Эдвард. – Почему это? – не отступал Джейк. Я недоуменно нахмурилась. – Эдвард? О чем ты мне не сказал? Он продолжал хмуро сверлить Джейка взглядом, словно не слышал. – Джейк? Джейкоб удивленно посмотрел на меня. – Так он не сказал тебе, что его… старший брат пересек границу в субботу вечером? – спросил Джейк с сарказмом и тут же перевел взгляд на Эдварда. – Пол имел все основания… – Это была ничейная полоса! – прошипел Эдвард. – Неправда! Джейкоб кипел от гнева: руки у него дрожали. Он потряс головой и пару раз глубоко вдохнул. – Эмметт и Пол? – прошептала я. Пол – самый вспыльчивый из стаи Джейка. Именно он не смог удержать себя в руках тогда в лесу: в памяти внезапно возник образ рычащего волка. – Что стряслось? Они подрались? – В испуге я повысила голос. – Но почему? Что с Полом? – Никто не дрался, – тихо ответил Эдвард. – Все живы-здоровы. Не переживай. Джейкоб смотрел на нас в полном недоумении. – Выходит, ты совсем ничего не сказал Белле? Значит, поэтому ты ее увез? И она не знает, что… – Уходи! – на полуслове оборвал Эдвард. Его лицо внезапно стало действительно ужасным. На секунду он выглядел как… настоящий вампир. И смотрел на Джейка со злобой и неприкрытой ненавистью. Джейкоб помрачнел, однако с места не двинулся. – Почему ты ей ничего не сказал? Они молча стояли, сверля друг друга взглядами. Вокруг Тайлера и Остина собрались и другие зеваки. Я заметила Майка рядом с Беном: Майк положил руку Бену на плечо, будто удерживая на месте. В полной тишине меня внезапно осенило, и все встало на свои места. Я поняла то, о чем Эдвард не хотел мне говорить. То, что Джейк никогда не стал бы от меня скрывать. То, из-за чего Каллены и волки рыскали по лесу в опасной близости друг от друга. То, что заставило Эдварда настоять на поездке во Флориду. То, что Элис увидела на прошлой неделе – и о чем Эдвард мне наврал. То, чего я и сама ожидала. Я слышала свое собственное учащенное дыхание, но ничего не могла поделать. Здание школы прыгало перед глазами, словно во время землетрясения, однако я знала, что на самом деле трясет меня. – Она вернулась за мной… Виктория не отступится, так и будет наносить ложный удар и убегать – раз за разом, пока не найдет прореху в обороне. Может, мне повезет, и Вольтури доберутся до меня еще раньше: по крайней мере, в их руках я умру быстро. Эдвард прижал меня к себе, развернувшись и по-прежнему прикрывая от Джейка, и погладил по лицу. – Все хорошо, – прошептал он. – Все в порядке. Я никому не позволю и пальцем тебя тронуть. Потом злобно покосился на Джейкоба. – Ну что, шавка, теперь ты получил ответ на свой вопрос? – А тебе не кажется, что Белла имеет право знать? – с вызовом спросил Джейкоб. – Ведь это ее жизнь в опасности. Эдвард говорил так тихо, что даже Тайлер, который постепенно, дюйм за дюймом, подходил ближе, не мог ничего услышать. – Зачем пугать, если никакая опасность ей не грозила? – Лучше быть испуганной, чем обманутой. Я постаралась взять себя в руки, но перед глазами все расплывалось от слез. Из головы не выходило лицо Виктории: оскаленные зубы и красные глаза, горящие огнем мести. Она считает Эдварда виновным в смерти своего возлюбленного Джеймса и готова на все, чтобы поквитаться. Эдвард кончиками пальцев вытер слезы на моих щеках. – Неужели ты действительно считаешь, будто причинить боль лучше, чем защитить? – пробормотал он. – Белла сильнее, чем ты думаешь, – заявил Джейк. – Она и в худших переделках бывала. Выражение его лица вдруг изменилось: он посмотрел на Эдварда странным взглядом – прищурившись, словно решал в уме трудную задачку по математике. Эдвард вздрогнул, лицо исказилось от боли. На одно ужасное мгновение мне вспомнился день в Италии, в жутком дворце Вольтури, где Джейн истязала Эдварда, мысленно рисуя перед ним кошмарные картины… Это воспоминание вдруг прекратило начинающуюся истерику и позволило взглянуть на вещи трезво. Пусть лучше Виктория меня тысячу раз убьет, чем Эдвард будет так мучиться. – Ну и рожу ты скорчил! – засмеялся Джейк. Эдвард поморщился, но все же сумел придать лицу бесстрастное выражение, хотя в глазах все равно стояла боль. Я перевела взгляд с Эдварда на ухмыляющегося Джейка. – Что ты с ним сделал? – недовольно спросила я. – Все в порядке, Белла, – тихо ответил Эдвард. – Просто у Джейкоба хорошая память. Джейк усмехнулся, и Эдварда снова перекосило. – Хватит! Что бы ты ни делал, сейчас же перестань! – Как скажешь, – пожал плечами Джейк. – Он сам виноват, если ему не нравятся мои воспоминания. Я недовольно уставилась на него, но Джейк проказливо улыбнулся в ответ: словно мальчишка, пойманный за чем-то недозволенным и знающий, что ему это сойдет с рук. – Директор уже идет сюда, чтобы выгнать посторонних с территории школы, – прошептал мне Эдвард. – Белла, пойдем на английский, а то и тебе попадет. – Не слишком ли он заботливый? – сказал Джейк, обращаясь ко мне. – Без проблем жить скучно. Или тебе не разрешают повеселиться? Эдвард сдвинул брови и слегка оскалился. – Джейк, заткнись, – велела я. Джейкоб засмеялся. – Похоже, все-таки не разрешают. Ну ладно, если тебе вдруг захочется снова повеселиться, заходи в гости. Твой мотоцикл по-прежнему стоит у меня в гараже. Эта новость отвлекла мое внимание. – Ты ведь должен был его продать. Обещал Чарли, что продашь. Если бы я не умоляла Чарли от имени Джейка (который не одну неделю возился с обоими мотоциклами и заслуживал вознаграждения), то Чарли выбросил бы мой мотоцикл в мусорку, а то и сжег. – Продал, как же! Это ведь твой мотоцикл, а не мой. В общем, пусть у меня постоит, пока ты не решишь его забрать. На его лице вдруг появилась хорошо знакомая мне легкая улыбка. – Джейк… Он наклонился вперед, с лица исчезло выражение злого сарказма. – Знаешь, пожалуй, я ошибался, когда говорил, что нам не быть друзьями. Возможно, у меня получится. Приезжай ко мне. Я остро почувствовала присутствие Эдварда: его руки все еще обхватывали меня защитным кольцом, хотя ни один мускул не шевельнулся. Бросив взгляд на его лицо, я увидела лишь терпеливое спокойствие. – Ну, Джейк, не знаю… Джейкоб совершенно сбросил маску враждебности, словно позабыв про Эдварда – или, по крайней мере, нарочито его игнорируя. – Белла, я очень по тебе соскучился. Без тебя все наперекосяк. – Знаю, Джейк, и мне очень жаль, но… Он покачал головой и вздохнул. – Понимаю. Не имеет значения, да?.. Ладно, как-нибудь переживу. Кому нужны друзья? – Он скривился, пытаясь скрыть боль под бравадой. Страдания Джейка всегда вызывали во мне неосознанное желание его защитить. Совершенно иррациональное желание: вряд ли я могу предложить Джейку какую бы то ни было физическую защиту. И все же мои руки, прижатые Эдвардом, тянулись к Джейку – тянулись, чтобы обнять его теплую, широкую талию, чтобы молча поддержать и утешить. Укрывающие меня руки Эдварда превратились в путы. – Давайте-ка все по классам, – послышался суровый голос за нашими спинами. – Проходите, проходите, мистер Кроули. – Джейк, иди в школу, – с тревогой прошептала я, узнав голос директора. Джейк учился в квилетской школе, но все равно мог получить нагоняй за незаконное нахождение на территории чужой школы. Эдвард выпустил меня из объятий, взял за руку и снова заставил спрятаться за его спиной. Мистер Грин протолкался сквозь толпу зевак. Его брови, словно грозовые тучи, низко нависли над маленькими глазками. – Я не шучу! Те, кто все еще будет здесь стоять, когда я обернусь, останутся в школе после уроков! Толпа рассосалась, прежде чем директор успел договорить. – Так, мистер Каллен. Что-то случилось? – Ничего, мистер Грин. Мы как раз шли на уроки. – Прекрасно. А вот ваш друг мне незнаком. – Мистер Грин хмуро обернулся к Джейкобу. – Вы наш новый ученик? Директор оглядел Джейка с головы до ног и явно пришел к тому же выводу, что и все остальные: опасный хулиган. – Не-а, – со сдержанной усмешкой ответил Джейк. – В таком случае, молодой человек, потрудитесь немедленно покинуть территорию школы, пока я не позвонил в полицию. Легкая усмешка Джейка расцвела в широкую ухмылку. Он наверняка представил себе, как появляется Чарли, чтобы его арестовать. Не понравилась мне эта ухмылка: слишком горькая и насмешливая. Совсем не то я хотела бы увидеть на лице Джейка. – Есть, сэр! – по-военному отдал честь Джейк, сел на мотоцикл и пнул стартер, не потрудившись съехать с тротуара. Мотор зарычал, Джейк резко развернул мотоцикл так, что шины завизжали, и через несколько секунд уже исчез из вида. Мистер Грин играл желваками, наблюдая за представлением. – Мистер Каллен, надеюсь, вы попросите своего друга больше не появляться на территории школы. – Он мне не друг, мистер Грин, но я передам ваше предупреждение. Мистер Грин поджал губы. Безупречное поведение и отличные оценки Эдварда определенно говорили в его пользу. – Вот как. Если у вас возникли неприятности, то я был бы рад… – Все в порядке, мистер Грин. Никаких неприятностей. – Надеюсь. Ну ладно, идите на занятия. И вы тоже, мисс Свон. Эдвард кивнул и быстро потащил меня за руку к кабинету английского. – Ты в состоянии идти на уроки? – прошептал он, когда мы прошли мимо директора. – Да, – пробормотала я, неуверенная, что говорю правду. В состоянии или не в состоянии – уже неважно. Мне надо было срочно поговорить с Эдвардом, и урок английского вряд ли самое подходящее для этого место. Однако за нашими спинами стоял мистер Грин, и ничего другого нам не оставалось. Мы немного припозднились и торопливо сели на свои места. Мистер Берти читал стихотворение Фроста и предпочел не заметить наше опоздание, чтобы не прерываться. Я выдрала чистый листок из тетради и начала писать. От возбуждения мой корявый почерк стал еще менее разборчивым.
Что случилось? Расскажи мне все. И не надо нести чушь про необходимость меня защищать.
Я сунула записку Эдварду. Он вздохнул и взял карандаш. Ответ занял меньше времени, чем вопрос, хотя Эдвард написал целый абзац своим изящным каллиграфическим почерком.
Элис увидела, что Виктория возвращается. Я увез тебя из города просто на всякий случай: у Виктории не было ни единого шанса до тебя добраться. Эмметт и Джаспер почти поймали ее, но она прекрасно умеет ускользать. Виктория сбежала на самой границе с квилетами, будто по карте читала. Нам помешало еще и то, что способности Элис не сработали из-за вмешательства индейцев. Надо признаться, квилеты тоже могли бы ее поймать, если бы не мы. Большой серый волк решил, что Эмметт перешел границу, и собрался обороняться. Розали, конечно же, не осталась в стороне, и тогда все прекратили погоню, чтобы защищать своих. Карлайл и Джаспер утихомирили ссору, пока дело не дошло до драки. Но к тому времени Виктория уже скрылась. Вот и все.
Я хмуро смотрела на исписанный листок бумаги. Все они были там: Эмметт, Джаспер, Элис, Розали и Карлайл. И даже, наверное, Эсми, хотя Эдвард ее не упомянул. А еще Пол и остальные оборотни. Ссора запросто могла перейти в драку, где мои будущие родственники сражались бы с моими старыми друзьями. Любому из них могло не поздоровиться. Оборотням, скорее всего, пришлось бы худо, но стоило мне представить крошечную Элис рядом с огромным оборотнем – в драке… Меня передернуло. Я аккуратно стерла весь абзац резинкой и написала поверх:
А как же Чарли? Ведь она могла охотиться на него.
Не успела я дописать, как Эдвард покачал головой, явно собираясь преуменьшить грозившую Чарли опасность. Он протянул руку за листком, но я не обратила внимания и продолжала:
Ты не можешь знать, о чем она думала, потому что тебя здесь не было. Нам не стоило уезжать во Флориду.
Эдвард выхватил у меня листок.
Я бы ни за что не отпустил тебя одну. С твоим «везением» от самолета бы и черного ящика не осталось!
На главную Начало книги
|
|
|
|
|