|
|
 |
|
|
Из домашней библиотеки С.О.В.
|
|
|
|
|
– Может, все же расскажешь, о чем думаешь? Пока я с ума не сошел. Что ему сказать? Что струсила? Я постаралась найти слова. – У тебя губы побелели. Ну же, говори. Я шумно выдохнула. Интересно, как долго я сидела, затаив дыхание? – Сегодняшнее число стало для меня неожиданностью, – прошептала я. – Вот и все. Эдвард ждал. На лице беспокойство и недоверие. Я попыталась объяснить: – Не знаю толком, что мне делать… как сказать Чарли… что сказать… как… – Я не могла продолжить. – Так это не из-за вечеринки? Я нахмурилась. – Нет. Но спасибо, что ты про нее напомнил. Эдвард внимательно вглядывался мне в лицо. Шум дождя стал громче. – Ты не готова, – прошептал он. – Готова! – не задумываясь соврала я по привычке. Эдвард не поверил. И тогда я сказала правду: – Должна быть готова. – Ты никому ничего не должна. В моем взгляде наверняка заметен был страх, когда я перечислила вслух причины: – Виктория, Джейн, Кай, кто бы ни приходил ко мне в комнату… – Вот именно поэтому следует подождать. – Эдвард, это глупо! Он крепче сжал мое лицо ладонями и медленно заговорил: – Белла, ни у кого из нас не было выбора. Ты же видела, к чему это привело… особенно для Розали. Мы все отчаянно пытались смириться с тем, над чем были не властны. Я не позволю, чтобы это случилось с тобой. У тебя будет выбор. – Свой выбор я уже сделала. – Ты не должна решаться только потому, что над тобой нависла смертельная опасность. Мы разберемся со всеми проблемами, и я о тебе позабочусь, – клятвенно пообещал Эдвард. – Когда мы с этим справимся и ничто не будет тебе угрожать, ты сможешь принять решение и присоединиться ко мне, если все еще захочешь. Только не из страха. Я не позволю тебя принуждать. – Карлайл обещал, – пробормотала я, вредничая по привычке. – После выпускного. – Не раньше, чем ты будешь готова, – уверенно заявил Эдвард. – И уж наверняка не тогда, когда ты чувствуешь себя в опасности. Я промолчала. Сил не было спорить. Сейчас моя решимость куда-то испарилась. – Ну вот. – Эдвард поцеловал меня в лоб. – И волноваться не о чем. Я неуверенно рассмеялась. – Разве что о неотвратимости судьбы. – Доверься мне. – Я тебе верю. Он все еще не сводил глаз с моего лица в ожидании, когда я успокоюсь. – Можно кое-что у тебя спросить? – Все, что угодно. Я не решилась. Прикусила губу и задала не тот вопрос, который хотела: – Что я собираюсь подарить Элис по поводу окончания школы? Эдвард хихикнул. – Похоже, ты хочешь подарить нам обоим билеты на концерт… – Точно! – с облегчением воскликнула я. – В Такоме будет концерт. На прошлой неделе я видела в газете объявление и подумала, что вам понравится, ведь ты сказал, что диск был хороший. – Прекрасная идея. Спасибо. – Надеюсь, билеты еще остались. – Достаточно того, что ты об этом подумала. Важнее всего мысль – уж я-то знаю! Я вздохнула. – Ты хотела спросить что-то еще, – сказал Эдвард. Я нахмурилась. – Какой ты догадливый! – Мне часто приходится читать твои мысли по выражению лица. Спрашивай. Закрыв глаза, я спрятала лицо у него на груди. – Ты не хочешь, чтобы я стала вампиром. – Не хочу, – тихо ответил Эдвард и замолчал, ожидая продолжения. – Ведь это же не вопрос, – напомнил он тут же. – Ну… я беспокоюсь о том… почему тебе это не нравится. – Беспокоишься? – с удивлением повторил он. – Может, скажешь, почему? Все, как есть, не щадя мои чувства. Эдвард колебался. – Если я отвечу на твой вопрос, ты объяснишь мне, почему задала его? Я кивнула, все еще пряча лицо у него на груди. – Белла, ты могла бы добиться гораздо большего. Я знаю, ты веришь, что у меня есть душа, а вот я в этом не очень уверен и не хотел бы рисковать твоей душой… – Он медленно покачал головой. – Для меня позволить тебе стать тем, кто я есть, чтобы никогда с тобой не расставаться – это эгоистично. Я хочу этого больше всего на свете – для себя. А для тебя я хочу гораздо большего. И поддаться на твои уговоры кажется мне преступлением. Это стало бы самым эгоистичным поступком в моей жизни – даже если она будет длиться вечно. Если бы я мог стать человеком ради тебя, то сделал бы это, невзирая на цену. Я молчала, вдумываясь в услышанное. Так значит, Эдвард считает такой поступок эгоистичным. По моему лицу медленно расползалась улыбка. – Значит, дело не в том, что ты боишься… боишься, что я меньше буду тебе нравится, когда перестану быть мягкой и теплой и мой запах изменится? Ты правда останешься со мной, что бы из меня ни получилось? – Ты переживала, что перестанешь мне нравится? – удивился Эдвард и рассмеялся. – Белла, для человека с достаточно развитой интуицией ты бываешь иногда очень недогадливой! Я знала, что Эдвард сочтет это глупостью, но все же на душе полегчало. Если я нужна ему несмотря ни на что, то все остальное неважно… как-нибудь прорвемся. «Эгоистичный» внезапно показалось замечательным словом. – По-моему, ты не понимаешь, насколько проще мне станет, – сказал Эдвард, все еще посмеиваясь. – Не надо будет все время сдерживаться, чтобы не убить тебя. Но конечно же, кое-чего мне будет не хватать. Например, вот этого… Он посмотрел мне в глаза, погладил по щеке, и я вспыхнула. Эдвард ласково засмеялся. – А еще стука твоего сердца, – уже серьезнее продолжал он, хотя и с улыбкой. – Это самый важный звук в мире. Я так отчетливо его различаю, что могу услышать за несколько миль, честное слово. Но это все ерунда. Вот это, – сказал он, обхватывая мое лицо ладонями. – Ты. Вот что мне нужно. Ты всегда будешь моей Беллой, просто менее хрупкой. Я вздохнула и довольно зажмурилась – как приятно! – А теперь ты ответишь на мой вопрос? Все, как есть, не щадя мои чувства? – спросил он. – Конечно, – сказала я, удивленно открывая глаза. Что он хочет узнать? – Ты не хочешь стать моей женой, – медленно выговорил он. Мое сердце замерло, а потом бешено забилось. На шее выступил холодный пот, и руки заледенели. Эдвард ждал, наблюдая за мной и словно прислушиваясь. – Это не вопрос, – наконец прошептала я. Он опустил глаза, и тени от длинных ресниц упали на щеки. Взял мою ледяную ладонь. Заговорил, перебирая мои пальцы: – Меня беспокоит твое отношение. У меня в горле застрял комок. – Это тоже не вопрос, – прошептала я. – Пожалуйста, Белла! – Правду? – почти беззвучно прошептала я. – Конечно. Какой бы она ни была. – Ты будешь смеяться. Эдвард удивился. – Смеяться? Вряд ли. – Вот увидишь! – пробормотала я и вздохнула. От смущения бледность на лице внезапно сменилась ярким румянцем. – Ладно, так и быть! Тебе это наверняка покажется глупостью, но… просто… мне так… стыдно! – призналась я и снова спрятала лицо у него на груди. Эдвард помолчал. – Не понимаю, о чем ты. Я откинула голову и сердито посмотрела на него. От смущения я совсем потеряла голову и перешла в атаку. – Эдвард, я не из тех девчонок! Не из тех, кто выходит замуж, едва закончив школу, словно какая-нибудь деревенская простушка, залетевшая от дружка! Ты знаешь, что подумают люди? Понимаешь, какой век на дворе? Никто не женится в восемнадцать лет! По крайней мере, умные, ответственные и зрелые люди так не поступают! И я не собиралась быть такой девчонкой! Я не такая… – Запал кончился, и я замолчала. Эдвард размышлял над моими словами с бесстрастным лицом. – И все? – спросил он. Я моргнула. – А разве этого мало? – Дело не в том, что тебе… бессмертие нужнее меня? И тогда, хотя и утверждала, что смеяться будет он, я истерически расхохоталась. – Эдвард! – выдавила я между приступами смеха. – А я-то… я-то всегда… думала… что ты… гораздо умнее меня! Эдвард обнял меня, и тоже засмеялся. – Зачем мне бессмертие без тебя? – сказала я, с трудом выговаривая слова. – Без тебя мне и жизнь не мила. – Рад это слышать! – И все же… это ничего не меняет. – Все равно приятно знать, в чем дело. И я понимаю твои чувства, честное слово. Мне бы очень хотелось, чтобы ты попыталась понять мои. Я уже пришла в себя. Кивнула и постаралась не хмуриться. Золотистые глаза Эдварда смотрели на меня гипнотическим взглядом. – Видишь ли, Белла, я как раз из тех самых парней. В моем мире я был уже взрослым. Любви я не искал: мне слишком хотелось стать солдатом, и я мечтал только о военной славе, которую так красочно расписывали вербовщики. Но если бы я нашел… – Эдвард помедлил, склонив голову набок. – Я хочу сказать, что если бы просто нашел кого-то, то это было бы совсем не то. Но если бы я нашел тебя, то точно знал бы, как поступить. Я был тем самым парнем: найдя ту, которую искал, я опустился бы на колено и предложил руку и сердце. Навеки – хотя это выражение имело бы несколько другой смысл. Я уставилась на него во все глаза. – Белла, вдохни, – сказал Эдвард, улыбаясь. Я вдохнула. – Теперь ты понимаешь меня – хотя бы чуть-чуть? И я поняла. Увидела себя в платье до пола с кружевным воротником, волосы уложены в высокую прическу. Эдвард – настоящий красавец в светлом костюме и с букетом полевых цветов – сидит рядом со мной на террасе. Я потрясла головой и сглотнула. Точно сцена из романа! – Эдвард, – промолвила я дрожащим голосом, избегая прямого ответа на вопрос. – Понимаешь, для меня «навеки» и «замужество» никак не связаны друг с другом. А поскольку на дворе теперь совсем другой век, давай, так сказать, идти в ногу со временем. – А с другой стороны, – возразил он, – понятие времени для тебя скоро совсем потеряет смысл. Так почему же традиции какой-то местной культуры должны влиять на твое решение? Я поджала губы. – Потому что в чужой монастырь… Эдвард засмеялся. – Белла, тебе вовсе не обязательно принимать решение именно сегодня. Но ты ведь не станешь спорить, что хорошо бы понять точку зрения обеих сторон? – Значит, твое условие?.. – Все еще в силе. Белла, я понимаю твои чувства, но если ты хочешь, чтобы я сам изменил тебя… – Пам-тарам-пам-пам, – промычала я себе под нос. Только вместо свадебного марша получился похоронный.
Время летело слишком быстро. Ночь прошла без сновидений, наступило утро – выпускной не за горами. Нужно подготовиться к экзаменам, но за оставшиеся несколько дней я не успею пролистать и половины учебников. Когда я спустилась к завтраку, Чарли уже ушел. Он оставил газету на столе, и я вспомнила, что надо бы кое-что купить. Только бы рекламу концерта еще не сняли: мне нужен был номер телефона для дурацких билетов. Теперь, когда это перестало быть сюрпризом, билеты уже не казались хорошим подарком. Хотя пытаться устроить сюрприз для Элис – затея в любом случае глупая. Перелистывая газету, я наткнулась на жирный заголовок. Похолодела от страха и стала читать статью:
Убийца держит Сиэтл в страхе Прошло меньше десяти лет с тех пор, как в Сиэтле орудовал самый кровавый убийца в истории США. Гари Риджвей, маньяк Грин-Ривер, был осужден за убийство сорока восьми женщин. А теперь Сиэтл ошеломлен новостью, что в городе может скрываться еще более жуткое чудовище. Полиция не приписывает происходящие в последнее время многочисленные убийства и исчезновения людей действиям серийного убийцы. По крайней мере, пока не приписывает. Полиции не хочется верить, что подобная бойня может быть делом рук одного-единственного преступника. В таком случае убийца – если это в самом деле один и тот же человек – несет ответственность за смерть и исчезновение тридцати девяти человек только за последние три месяца (напомним, Риджвей совершил сорок восемь убийств за двадцать один год). Если во всех убийствах действительно виновен один преступник, то он станет самым кровавым серийным убийцей за всю историю Америки. Полиция склоняется к версии, что в преступлениях замешана целая банда. В пользу этого свидетельствует само количество жертв, а также то, что между ними нет никакого сходства. Жертвы маньяков обычно имеют общие черты: возраст, пол, национальность или какое-то сочетание этих трех признаков. В этом же случае жертвы сильно различаются: например, пятнадцатилетняя отличница Аманда Рид и почтальон на пенсии Омар Дженкс шестидесяти семи лет. Соотношение полов примерно одинаково: на восемнадцать женщин приходится двадцать один мужчина. Национальности жертв весьма различны: белые, афроамериканцы, латиноамериканцы и азиаты. Выбор жертв представляется случайным, а мотив преступления – убийство ради убийства. Так есть ли хоть какие-то основания предполагать, что виновен серийный убийца? Способы совершения преступлений слишком похожи, чтобы считать убийства не связанными друг с другом. Трупы, которые удалось обнаружить, сожжены дотла: личность пришлось устанавливать по зубам. Похоже, что при сожжении использовалось какое-то горючее вещество – бензин или алкоголь. Однако никаких следов подобных веществ не найдено. Все тела и не пытались прятать. Еще более тошнотворная подробность: на большинстве жертв обнаружены следы жестокого насилия – сломанные кости, порой превращенные чуть ли не в труху. Патологоанатомы считают, что это произошло при жизни, хотя, учитывая состояние вещественных доказательств, трудно сказать наверняка. Еще одно сходство, наводящее на мысль о серийных убийствах, – отсутствие вещественных доказательств, не считая самих тел – ни единого отпечатка пальцев, ни следа шин, ни постороннего волоска. И никто не видел ничего подозрительного. А между тем ни один из пострадавших не был легкой жертвой – среди них нет ни убежавших из дома подростков, ни бездомных, которые так часто пропадают и которых так редко ищут. Жертвы исчезали из собственных домов, из квартиры на четвертом этаже, из спортивного клуба и со свадебного вечера. Пожалуй, самым удивительным стало исчезновение тридцатилетнего боксера-любителя Роберта Уолша: он вошел в зал кинотеатра вместе с подругой, а через несколько минут после начала фильма женщина обнаружила, что ее спутник пропал. Его тело нашли только через три часа, когда пожарные приехали тушить горящий мусорный бак в двадцати милях от кинотеатра. Во всех убийствах есть еще одна общая черта – все они произошли ночью. А самое ужасное в том, что количество убийств резко увеличилось: в первый месяц произошло шесть преступлений, во второй – одиннадцать, а только за последние десять дней зарегистрировано уже двадцать два! И полиция ни на шаг не приблизилась к разгадке с тех пор, как было обнаружено первое сожженное тело. Улики противоречивы, вещественные доказательства ужасны. Кто виноват: жестокая банда или маньяк-убийца? Или что-то еще, что полиции даже в голову не приходит? Единственный вывод, который можно сделать наверняка: по Сиэтлу бродит нечто чудовищное.
Последнее предложение я прочитала трижды: руки дрожали. – Белла? Хотя я и знала, что Эдвард неподалеку, его тихий голос вырвал меня из задумчивости, и от неожиданности я подскочила. Хмурый Эдвард стоял, привалившись к косяку. Но увидев мое лицо, бросился ко мне и взял за руку. – Я тебя напугал? Извини. Я стучал… – Нет-нет, не напугал. Ты вот это видел? – Я показала на газету. Лоб Эдварда прорезала складка. – Сегодняшние новости я еще не видел. Но знаю, что дела идут все хуже. Придется нам что-то предпринять… и поскорее. Мне это решительно не понравилось: я не люблю, когда Каллены рискуют, а те люди – или нелюди – в Сиэтле приводили меня в ужас. Правда, возможное появление Вольтури было бы не менее ужасно. – А что говорит Элис? – В том-то и загвоздка. – Эдвард нахмурился еще сильнее. – Она ничего не видит… хотя мы уже не раз хотели разобраться с этими убийствами. Элис начинает терять уверенность в себе. Чувствует, что слишком многое упускает и здесь что-то не так. Может быть, ее способности исчезают. – Такое может случиться? – удивленно спросила я. – Кто его знает? Это никто никогда не исследовал… хотя лично я сомневаюсь. Подобные способности обычно усиливаются со временем. Посмотри на Аро и Джейн. – Тогда в чем дело? – Я думаю, это замкнутый круг: мы ждем, пока Элис увидит что-то, чтобы начать действовать, а она ничего не видит, потому что мы не начнем действовать, пока она не увидит. Поэтому она нас и не может увидеть. Возможно, придется действовать вслепую. Я вздрогнула. – Нет, только не это! – Ты очень хочешь пойти сегодня в школу? До экзаменов всего пара дней и ничего нового нам не расскажут. – Один день вполне можно обойтись без школы. А что мы будем делать? – Хочу поговорить с Джаспером. Опять Джаспер. Странно. Джаспер всегда оставался немного в стороне: принимая участие, но не выдвигаясь на первый план. Я думала, он остается с Калленами только из-за Элис. Мне кажется, он пошел бы за ней на край света, однако образ жизни Калленов его не очень устраивал. Он следовал ему не так убежденно, как остальные, и, наверное, именно поэтому сталкивался с большими трудностями. В любом случае, я никогда не видела, чтобы Эдвард полагался на Джаспера. Интересно, что Эдвард имел в виду, когда сказал, что Джаспер – настоящий специалист. О прошлом Джаспера я знала только, что он пришел откуда-то с юга, а потом его нашла Элис. Эдвард почему-то всегда уклонялся от вопросов о своем недавно обретенном брате. А мне самой никогда не хватало смелости спросить Джаспера напрямую: высокий, светловолосый вампир выглядел как недовольная чем-то кинозвезда. В доме Калленов мы обнаружили, что Карлайл, Эсми и Джаспер напряженно уставились в телевизор и смотрят новости, хотя звук приглушен настолько, что я ничего не могла разобрать. Элис уселась на верхней ступеньке величественной лестницы, с несчастным видом обхватив голову руками. Когда мы вошли, Эмметт приковылял с кухни – спокойный, как всегда: его ничем не проймешь. – Привет, Эдвард. Белла, ты уроки прогуливаешь? – ухмыльнулся он мне. – Мы оба прогуливаем, – напомнил ему Эдвард. Эмметт засмеялся. – Оба-то оба, но Белла первый раз заканчивает школу. Как бы не пропустила что-нибудь интересное. Эдвард ничего не ответил на замечание любимого брата и бросил Карлайлу газету. – Вы знаете, что теперь они подозревают серийного убийцу? – спросил он. Карлайл вздохнул. – По телевизору два специалиста все утро обсуждают эту версию. – Мы должны положить этому конец. – А давайте поедем прямо сейчас! – вдруг предложил Эмметт. – Я со скуки подыхаю. С верхней ступеньки лестницы раздалось шипение. – Она такая пессимистка, – пробормотал Эмметт себе под нос. Эдвард с ним согласился: – Когда-нибудь нам все равно придется поехать в Сиэтл. Розали появилась на верхней площадке лестницы и стала медленно спускаться. Ее лицо не выражало никаких эмоций. Карлайл покачал головой. – Не нравится это мне. Раньше мы ничем подобным не занимались. Это не наше дело. Мы же не Вольтури. – Я не хочу, чтобы здесь появились Вольтури, – сказал Эдвард. – Поэтому нам нужно поторопиться. – Все эти невинные люди в Сиэтле, – пробормотала Эсми. – Нельзя позволить им умирать такой смертью. – Я знаю, – вздохнул Карлайл. – А! – воскликнул Эдвард и повернулся к Джасперу. – Такое мне в голову не пришло. Понятно. Ты прав, должно быть, так и есть. Ну тогда совсем другое дело. Не одна я уставилась на него в полном недоумении, но, пожалуй, только в моем взгляде не было раздражения. – Объясни остальным, – сказал Эдвард Джасперу. – Но с какой же целью? – Эдвард принялся задумчиво ходить из угла в угол, не поднимая глаз. Я и не заметила, как Элис оказалась рядом со мной. – Что он несет? – спросила она Джаспера. – О чем ты думал? Похоже, Джаспер не очень уютно почувствовал себя, оказавшись в центре внимания. Он нерешительно разглядывал всех по очереди – все подошли поближе, чтобы послушать, что он скажет, – а потом его взгляд задержался на мне. – Ты растеряна, – сказал он, и его низкий голос прозвучал очень тихо. Это не было вопросом: Джаспер знал, что я чувствую и что чувствуют все остальные. – Мы все растеряны, – проворчал Эмметт. – Можно позволить себе не торопиться, – ответил ему Джаспер. – Белла тоже должна это понять, ведь теперь она член семьи. Его слова меня удивили. Я очень мало общалась с Джаспером, особенно после того, как он чуть не убил меня на моем дне рождения, и не подозревала, что он так ко мне относится. – Белла, что ты знаешь обо мне? – спросил Джаспер. Эмметт с театральным вздохом плюхнулся на диван, всем своим видом изображая нетерпение. – Почти ничего, – призналась я. Джаспер посмотрел на Эдварда. Тот поднял глаза. – Нет, – ответил Эдвард на мысленный вопрос Джаспера. – Думаю, ты понимаешь, почему я не рассказал Белле твою историю. Но мне кажется, что теперь пора это сделать. Джаспер задумчиво кивнул и принялся заворачивать рукав своего светло-желтого свитера. Я наблюдала за Джаспером с любопытством и недоумением, пытаясь сообразить, что он делает. Джаспер поднес запястье к стоявшему рядом торшеру, прямо под свет лампочки, и провел пальцем по выпуклому полумесяцу на бледной коже. Я не сразу поняла, почему отметина выглядит так знакомо. – Ой! – выдохнула я, когда до меня наконец дошло. – Джаспер, у меня точно такой же шрам! Я протянула руку: серебристый полумесяц сильнее выделялся на моей желтоватой коже, чем на его алебастровой. Джаспер слабо улыбнулся. – Белла, у меня много таких шрамов. Он с бесстрастным видом закатал рукав повыше. Сначала я ничего не могла разобрать: кожу Джаспера испещряли узоры. Полукруги, белые на белом, были едва заметны и то лишь потому, что под ярким светом лампы отбрасывали слабые тени. А потом я разглядела, что узор составлен из полумесяцев – точно таких же, как у него на запястье… точно таких же, как шрам на моей собственной руке. Я перевела взгляд на свой единственный маленький шрамик – и вспомнила, как он у меня появился: на моей коже навсегда остался отпечаток зубов Джеймса. И тут я ахнула и посмотрела на Джаспера: – Так что же с тобой случилось?
Глава тринадцатая Новорожденные
– То же самое, что и с тобой, – тихо ответил Джаспер. – Но не один раз, а тысячу. – Он засмеялся немного грустным смехом и провел пальцами по руке. – Только наш яд оставляет отметину. – Как же так? – в ужасе выдохнула я. Вопрос прозвучал не очень вежливо, но я не могла отвести взгляд от его обезображенной кожи. – Мое прошлое… не совсем такое, как у моих названых братьев и сестер. Для меня все началось по-другому, – жестко закончил он. Я смотрела на него с раскрытым ртом. Какой ужас! – Белла, – сказал Джаспер, – понимаешь, в нашем мире есть такие места, где бессмертные живут не века, а недели. Остальные уже слышали все это. Карлайл и Эмметт снова уставились в телевизор. Элис молча села у ног Эсми. И только Эдвард внимательно слушал вместе со мной: я чувствовала на себе его изучающий взгляд. – Попробуй взглянуть на мир с другой точки зрения. Представь себе, как он выглядит для обладающих властью, жадных… ненасытных. Видишь ли, в мире есть места, более привлекательные для нас – места, где мы можем меньше сдерживаться, оставаясь незаметными. Представь себе, например, карту Западного полушария. Поставь маленькую красную точку, чтобы обозначить каждого человека. Чем больше красных точек, тем легче нам – ну, тем, кто ведет такой образ жизни – кормиться, не привлекая внимания. От картинки, сложившейся в голове, я вздрогнула – не говоря уже о слове «кормиться». Однако Джаспер не боялся меня испугать, не пытался оградить меня от всего, как это делал Эдвард. Джаспер просто продолжал рассказывать. – Банды вампиров на Юге не очень-то беспокоятся о сохранении тайны. Только Вольтури могут их приструнить – больше они никого не боятся. Если бы не Вольтури, то всех нас давно бы уже обнаружили. Я нахмурилась: Джаспер произносил имя Вольтури с уважением и чуть ли не с благодарностью. Мысль, что Вольтури в каком-то смысле делают доброе дело, не укладывалась у меня в голове. – По сравнению с Югом, Север более цивилизован. Большинство из нас бродят с места на место, причем не только ночью, но и днем, общаясь с ничего не подозревающими людьми – для нас очень важна анонимность. На Юге все по-другому. Бессмертные выходят исключительно по ночам. Днем они разрабатывают планы или пытаются предвосхитить действия противника: на Юге идет война, которая не прекращалась ни на мгновение вот уже много столетий. Вампиры там едва замечают присутствие людей: люди для них, что пасущиеся поблизости коровы для солдат – бесплатный корм. И только из-за Вольтури вампиры прячутся от стада. – А за что же они воюют? – спросила я. Джаспер улыбнулся. – Помнишь карту с красными точками? Он ждал моего ответа, и я кивнула. – Они воюют за то, чтобы захватить самые красные места. Однажды кому-то пришло в голову, что если бы он был единственным вампиром, скажем, в Мехико, то мог бы кормиться каждую ночь и даже два-три раза за ночь, и никто бы ничего не заметил. И тогда он задумал избавиться от конкурентов. Другим пришла в голову точно такая же идея. И кое-кто придумал более действенные способы добиться своего. Однако самую действенную тактику разработал довольно молодой вампир по имени Бенито. О нем впервые услышали, когда он пришел откуда-то с севера от Далласа и уничтожил две небольшие группы вампиров возле Хьюстона. Две ночи спустя Бенито напал на гораздо более сильный клан, которому принадлежал Монтеррей в Северной Мексике. И снова победил. – Как ему это удалось? – спросила я с настороженным любопытством. – Бенито создал армию новорожденных вампиров. Ему первому пришла в голову эта идея, и сначала никто не мог с ним справиться. Совсем молодые вампиры – вспыльчивые, дикие и почти неуправляемые. С одним новорожденным можно как-то сладить, научить его сдерживаться, но группа из десяти—пятнадцати молодых – это настоящий кошмар. Они набрасываются друг на друга так же легко, как и на врагов, на которых их натравливают. Бенито должен был создавать все новых вампиров, потому что они дрались между собой, а кроме того, проигравшим противникам все же удалось уничтожить больше половины его войска. Хотя молодые вампиры очень опасны, их все-таки можно победить – если знать как. Они невероятно сильны физически, примерно первый год или около того. Если они дерутся в полную силу, то могут легко раздавить вампира постарше. Но они рабы своих инстинктов, и потому их действия предсказуемы. Драться они обычно не умеют и берут силой и злостью. А в случае с Бенито еще и числом. Когда вампиры в Южной Мексике поняли, что их ждет, то нашли один-единственный способ противостоять Бенито – сделать армии собственных вампиров. И тогда начался настоящий ад – в прямом смысле этого слова. У нас, бессмертных, тоже есть своя история, и эта война навсегда останется в памяти. Разумеется, в то время людям, жившим в Мексике, тоже пришлось не сладко. Меня передернуло. – Когда трупы стали наваливать горами – в человеческой истории резкое уменьшение количества населения свалили на эпидемии, – Вольтури наконец приняли меры. Все их охранники приехали сюда и выследили каждого новорожденного на юге Северной Америки. Бенито окопался в Пуэбла, лихорадочно увеличивая свою армию, чтобы захватить лакомый кусок – Мехико. Вольтури начали с него, а потом перешли к остальным. Всех, у кого находили новорожденных, убивали на месте, а поскольку каждый пытался защититься от Бенито, Мексику на время очистили от вампиров. Я однажды разговаривал с очевидцем, который издалека наблюдал за тем, что случилось, когда Вольтури пришли в Кулиакан. Джаспера передернуло. Я впервые видела его испуганным, чуть ли не дрожащим от страха. – Хорошо уже то, что безумная жажда завоеваний не вышла за пределы Юга. Остальной мир не потерял рассудок. Мы обязаны Вольтури нашим нынешним образом жизни. Однако после возвращения Вольтури в Италию выжившие вампиры, не теряя времени, стали расхватывать территорию на Юге. Вскоре снова начались раздоры. Недовольных хватало: вендетты следовали одна за другой. Идея создания армий новорожденных вампиров уже распространилась, и некоторые не смогли устоять. Но и вмешательства Вольтури не забыли, так что в этот раз действовали осторожнее. Новорожденных тщательно отбирали среди людей и лучше готовили. Их использовали скрытно, и люди большей частью ничего не замечали. Создатели армий не давали Вольтури повода вернуться. Войны возобновились, хотя и с меньшим размахом. Время от времени кто-нибудь заходил слишком далеко, в газетах появлялись статьи с разнообразными домыслами, и тогда Вольтури возвращались и зачищали город. Но при этом не трогали остальных, более осторожных. Джаспер уставился в пространство. – Так вот как тебя превратили, – прошептала я, когда до меня дошло. – Да, – подтвердил он. – Когда я был человеком, я жил в Хьюстоне, штат Техас. В тысяча восемьсот шестьдесят первом году мне почти исполнилось семнадцать, и я вступил в армию Конфедерации. Вербовщикам я соврал: сказал, что мне уже двадцать. Я был рослым парнем, и мне удалось их провести. Моя армейская карьера оказалась недолгой, но весьма многообещающей. Я всегда… нравился людям, и они прислушивались ко мне. Отец говорил, что у меня есть обаяние. Теперь я, конечно, понимаю, что дело не просто в обаянии. Как бы то ни было, я быстро продвигался по службе, обгоняя более старших и опытных. В то время армия Конфедерации еще только образовывалась, и это давало определенные возможности. К моменту первой битвы при Гальвестоне – вообще-то это была всего лишь стычка – я стал самым молодым майором в Техасе, даже если не учитывать мой настоящий возраст. Когда подошли минометные корабли северян, я руководил эвакуацией женщин и детей из города. Понадобился целый день на подготовку, а потом я поехал вместе с первой колонной штатских, чтобы проводить их в Хьюстон. Эту ночь я помню очень отчетливо. В город мы пришли уже после заката. Я убедился, что всех прибывших разместили в безопасном месте, взял свежую лошадь и помчался обратно в Гальвестон: отдыхать было некогда. Едва отъехав от города, я заметил трех женщин. Они шли пешком, и я решил, что это отставшие беженцы. Я спешился, собираясь предложить им помощь. А когда рассмотрел в свете луны их лица онемел от изумления: никого прекраснее я в жизни не видел. Помнится, я удивился, заметив, какая белая у них кожа. Даже черноволосая девчушка с явно мексиканскими чертами лица в свете луны казалась фарфоровой. Все они выглядели очень молодо – девушки, а не взрослые женщины. Я знал, что они не могли отстать от нашей колонны: таких красавиц я бы запомнил. «Да он дар речи потерял», – сказала самая высокая. Ее нежный голосок прозвучал как колокольчики на ветру. Волосы у нее были светлые, а кожа белоснежная. У второй волосы были еще светлее, а кожа такая же белая. И ангельское личико. Прикрыв глаза, она склонилась ко мне и глубоко втянула в себя воздух. «Ммм, – вздохнула она. – Какая прелесть!» Самая маленькая, брюнетка, взяла девушку за руку и быстро заговорила. Голосок у нее был слишком тихий и мелодичный, чтобы звучать резко, но, похоже, она именно этого добивалась. «Нетти, сосредоточься», – сказала она. Я всегда хорошо чувствовал, как люди относятся друг к другу, и сразу понял, что каким-то образом брюнетка командует двумя блондинками. Если бы речь шла об армии, то я бы сказал, что брюнетка была выше рангом. «Кажется, он вполне подходит: молодой, сильный, офицер… – Брюнетка замолчала, и я безуспешно попытался заговорить. – А кроме того, есть еще что-то… Чувствуете? – спросила она остальных. – Он… притягательный». «Да уж!» – быстро согласилась Нетти, снова наклоняясь ко мне. «Терпение! – предупредила ее брюнетка. – Этот мне еще пригодится». Нетти нахмурилась: похоже, разозлилась. «Мария, лучше ты сама, – сказала высокая блондинка. – Если он тебе нужен. Я их убиваю в два раза чаще, чем оставляю». «Хорошо, я сама, – согласилась Мария. – Этот мне очень нравится. Уведи Нетти, ладно? Я должна сосредоточиться и не могу все время оглядываться через плечо, ожидая нападения». У меня волосы встали дыбом, хотя я не понял ни слова из сказанного прелестными созданиями. Интуиция подсказывала, что я в опасности, что ангелочек вполне серьезно говорила об убийстве, но рассудок возобладал: меня научили защищать женщин, а не бояться их. «Пойдем поохотимся», – с готовностью согласилась Нетти и взяла высокую девушку за руку. Грациозно повернувшись, они помчались к городу – так быстро, что, казалось, полетели по воздуху, а их белые платья развевались позади, как крылья. Я изумленно моргнул, и девушки исчезли из виду. Я повернулся к Марии – она с любопытством наблюдала за мной. До этого момента я считал все сверхъестественное – всякие привидения и прочие глупости – полной чепухой. И вдруг почувствовал неуверенность. «Как тебя зовут, солдат?» – спросила Мария. «Майор Джаспер Уитлок, мэм», – заикаясь, выдавил я, не в силах нагрубить женщине, даже если она оказалась привидением. «Джаспер, я искренне надеюсь, что ты выживешь, – сказала она нежным голоском. – Ты мне нравишься». Она сделала шаг вперед и наклонила голову, словно собираясь поцеловать меня. Я замер, хотя все во мне вопило, что надо бежать. Джаспер задумчиво замолчал. – Через несколько дней, – наконец сказал он, и я не поняла, то ли кусок рассказа был вырезан для моего же блага, то ли Джаспер отреагировал на напряженное состояние Эдварда, – началась моя новая жизнь. Девушек звали Мария, Нетти и Люси. Вместе они собрались недавно: все трое выжили в проигранных сражениях, и Мария подобрала двух других – так было удобнее. Мария хотела отомстить и получить свои владения обратно. А остальные… им не терпелось увеличить свои стада, скажем так. Девушки создавали армию и делали это осторожнее, чем обычно. Идея принадлежала Марии. Ей нужно было превосходящее противника войско, поэтому она тщательно отбирала людей с особыми способностями. А потом натаскивала их лучше, чем все остальные. Мария научила нас сражаться и становиться невидимыми для людей. Когда мы делали успехи, нас вознаграждали… Он замолчал, снова пропуская часть рассказа. – Правда, Мария торопилась. Она знала, что огромная сила новорожденных вампиров начинает убывать примерно через год, и хотела приступить к делу, пока мы еще не потеряли форму. В группе Марии я стал шестым. За две недели она добавила еще четверых – только мужчин, ведь Марии требовались солдаты. Но мужчин труднее удержать от драки. Мои первые схватки были с соратниками. Я оказался быстрее остальных и дрался лучше. Мария была мной довольна, хотя ей и приходилось заменять тех, кого я уничтожил. Меня часто вознаграждали, и от этого я становился сильнее. Мария хорошо разбиралась в людях. Она решила назначить меня командиром над остальными – то есть повысить в ранге. Командовал я неплохо: количество убитых в драках значительно уменьшилось, и число солдат возросло примерно до двадцати. Для тех осторожных времен мы собрали довольно большую армию. Моя способность управлять чувствами, которую я тогда еще не осознавал, оказалась очень полезна. Вскоре мы работали вместе так, как новорожденным вампирам еще никогда не удавалось. Даже Мария, Нетти и Люси лучше ладили. Мария ко мне привязалась – стала от меня зависеть. А я, в некотором смысле, готов был целовать землю, по которой она ходила. Другой жизни я и представить себе не мог. Мария объяснила нам, как обстоят дела, и мы поверили. Она попросила меня сообщить ей, когда я и мои братья будут готовы сражаться, а мне не терпелось показать себя. В конце концов я набрал войско из двадцати трех вампиров – молодых, невероятно сильных, организованных и обученных, как ни одна другая армия. Мария не помнила себя от радости. Мы незаметно подошли к Монтеррею, где Мария жила раньше, и она спустила нас на своих врагов: парочка вампиров постарше командовала всего девятью новорожденными. Мы справились с ними гораздо легче, чем ожидала Мария, потеряв всего четверых – неслыханно маленькие потери! И мы были хорошо натасканы: никто ничего не заметил – город перешел в наши руки, а люди этого даже не поняли. Успех сделал Марию жадной. Вскоре она положила глаз на другие города. В тот первый год ее территория расширилась и покрыла большую часть Техаса и Северной Мексики. Потом с юга пришли соперники и попытались отобрать эти владения. Джаспер провел двумя пальцами по едва заметному узору из шрамов. – Схватки были жестокие. Многие вампиры забеспокоились, что вернутся Вольтури. Я оказался единственным из двадцати трех, кто пережил первые восемнадцать месяцев. Мы выигрывали и проигрывали попеременно. В конце концов Нетти и Люси напали на Марию – но эту схватку мы выиграли. Нам с Марией удавалось удерживать Монтеррей. Война немного затихла, хотя боевые действия продолжались. О завоевании новых территорий уже не думали, основными причинами схваток стали месть и раздоры. Многие потеряли своих возлюбленных, а у нас такое не прощают… Мы с Марией всегда держали десяток новорожденных наготове. Для нас они очень мало значили – всего лишь пешки, которые легко заменить новыми. Когда они переставали быть полезными, мы от них избавлялись. Годы шли, а моя жизнь оставалась все такой же, полной жестокости и насилия. Мне все это давно опротивело, но… Через несколько десятков лет я подружился с новорожденным вампиром, по имени Питер, который, вопреки всему, выжил в первые три года. Питер мне нравился: он был… я бы сказал, утонченным. Не любил драться, хотя получалось у него неплохо. Мы поручили ему новорожденных – как бы сделали его нянькой. Хлопот с ними было по горло. А потом пришло время устроить новую чистку. Новорожденные начали терять силу, и их следовало заменить. Питер должен был мне в этом помогать. Мы отводили их в сторонку по одному… Такие ночи всегда тянулись очень долго. В этот раз Питер попытался убедить меня, что некоторые из новорожденных еще могут пригодиться, однако Мария приказала избавиться от всех, и я отказал ему. Мы сделали почти половину работы, и я видел, что Питеру это далось нелегко. Я подумывал, не отослать ли мне его и самому все закончить. Когда я вызвал очередную жертву, Питер внезапно рассвирепел. Я приготовился к худшему: Питер умел драться, хотя куда ему до меня… Шарлотта, наша следующая жертва, вампиром была чуть больше года. Когда она вошла, настроение Питера резко изменилось, и это выдало его с головой. Он закричал, приказывая ей бежать, и сам помчался за ней. Я мог бы броситься за ними вслед, но не сделал этого. Мне… не хотелось убивать Питера. Мария рассвирепела… Через пять лет Питер тайком навестил меня. И появился как раз вовремя. Мария не могла понять, почему мне становится все хуже. Она сама никогда не испытывала депрессии, и эта разница между нами меня удивляла. Отношение Марии ко мне изменилось: я ощущал в ней то страх, то злобу – те же самые чувства, по которым заранее почуял измену Нетти и Люси. Я собирался с духом, чтобы уничтожить моего единственного союзника, смысл своего существования – и тут пришел Питер. Он рассказал, что они с Шарлоттой начали новую жизнь, и описал возможности, которые мне и в голову не могли прийти. За пять лет они не разу не вступали в схватку, хотя и встречали на севере много других вампиров: все вполне мирно уживались друг с другом. Питеру не пришлось долго меня уговаривать. Я созрел для того, чтобы уйти. На душе даже полегчало: не придется убивать Марию. Мы провели вместе столько же лет, сколько Карлайл прожил с Эсми, хотя между нами никогда не было такой сильной привязанности. Когда ты живешь ради схваток, ради крови, то отношения с другими остаются поверхностными и связи легко рвутся. Я ушел от нее без сожаления. Несколько лет я путешествовал вместе с Питером и Шарлоттой, привыкая к новой, мирной жизни. Однако непонятная депрессия не проходила. Пока однажды Питер не обратил внимание на то, что мне всегда становится хуже после охоты. Над этим стоило поразмыслить. За многие годы убийств и кровопролития во мне не осталось почти ничего человеческого, я превратился в жуткое чудовище. И в то же время каждый раз, когда я находил новую жертву, в памяти всплывали смутные воспоминания о прежней жизни. Наблюдая, как глаза людей изумленно распахиваются при виде моей красоты, вспоминал Марию и двух ее спутниц и как я сам смотрел на них в ту последнюю ночь, когда еще был Джаспером Уитлоком. Эти взятые взаймы воспоминания значили для меня гораздо больше, чем для остальных, потому что я чувствовал все, что ощущали мои жертвы и жил эмоциями людей, которых убивал. Белла, ты ведь почувствовала на себе, как я могу управлять эмоциями окружающих, но понимаешь ли ты, как их эмоции действуют на меня? Каждый день я живу в окружении чужих чувств. Первое столетие моей жизни прошло в мире кровавой мести. Я все время кого-то ненавидел. После расставания с Марией это немного сгладилось, но я не мог не ощущать ужас и трепет своей добычи. Мне это стало действовать на нервы. Депрессия все усиливалась, и я ушел от Питера и Шарлотты: хотя они и были цивилизованными вампирами, но все же не чувствовали того отвращения, которое появилось у меня. Они всего лишь устали сражаться. А мне надоели любые убийства – даже убийства людей. И все же я не мог перестать охотиться. Что еще мне оставалось? Я попытался убивать реже, но так страдал от жажды, что в конце концов не выдерживал. После целого столетия легкой жизни самоконтроль оказался… делом нелегким. Он у меня до сих пор хромает. Джаспер увлекся рассказом не меньше меня. И я удивилась, когда на его грустном лице расцвела улыбка. – Я был в Филадельфии. Вышел на улицу днем, хотя еще не успел по-настоящему привыкнуть к этому. Началась гроза. Я знал, что под дождем оставаться нельзя, чтобы не привлекать внимания, и заскочил в ближайшую, наполовину пустую закусочную. Глаза у меня потемнели и никому бы не показались подозрительными, хотя на самом деле это означает, что я очень проголодался. Она сидела там и, конечно же, ждала меня. – Джаспер усмехнулся. – Не успел я войти, как она спрыгнула с высокого стула у стойки и двинулась мне навстречу. Я остолбенел: никак наброситься на меня хочет? Мое прошлое научило меня, что только это могло быть причиной такого поведения. А она улыбалась. И от нее исходили такие эмоции, каких я никогда раньше не ощущал. «А я тебя заждалась», – сказала она.
Я вдруг обнаружила, что Элис стоит у меня за спиной. – А ты склонил голову, как и подобает воспитанному джентльмену с Юга, и ответил: «Простите, мэм». – Элис засмеялась. Джаспер улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. – Ты протянула руку, и я взял ее, не успев подумать о том, что делаю. Впервые за почти сто лет я почувствовал надежду. – Джаспер взял Элис за руку. Элис усмехнулась. – А у меня гора с плеч свалилась. Я боялась, что ты так и не появишься. Они улыбались, не сводя глаз друг с друга, а потом Джаспер посмотрел на меня, и на его лице все еще отражалась нежность. – Элис рассказала мне свои видения о Карлайле и семье Калленов. Я не мог поверить, что такое возможно, но Элис меня обнадежила. И мы отправились на поиски. – И перепугали Калленов до полусмерти, – сказал Эдвард Джасперу с притворным укором и объяснил мне: – Мы с Эмметтом уехали на охоту. Вдруг появляется Джаспер, весь покрытый боевыми шрамами, и приводит с собой эту чудачку, – он шутливо пихнул Элис локтем, – которая называет их по имени, знает о них все на свете и с ходу интересуется, в какой комнате будет жить. Элис и Джаспер рассмеялись в унисон – сопрано и бас. – Я приезжаю домой, а все мои вещи в гараже! – добавил Эдвард. Элис пожала плечами. – Из твоей комнаты открывался самый лучший вид. Теперь засмеялись все трое. – Занятная история, – сказала я. Три пары глаз уставились на меня как на сумасшедшую. – Я имею в виду последнюю часть, – стала оправдываться я. – Счастливый конец с Элис. – Да уж, если бы не Элис, все было бы совсем по-другому! – согласился Джаспер. – Рядом с ней я расцветаю. Однако отвлечься от проблем нам удалось ненадолго. – Армия, – прошептала Элис. – Почему же ты мне ничего не сказал? Все остальные снова повернулись к Джасперу. – Подумал, что неправильно истолковал ситуацию. Потому что не вижу мотива. Зачем бы кому-то создавать армию в Сиэтле? Здесь никогда не было войны и некому мстить. Завоевывать город тоже никакого смысла нет, ведь никто не предъявляет на него прав. Кочевники приходят и уходят, но никто за него не сражается. И защищать город не от кого. Но я видел подобное раньше, и ничем другим происходящее объяснить невозможно. В Сиэтле появилась армия новорожденных вампиров. Думаю, их меньше двух десятков. Хуже всего то, что они совсем ничему не обучены. Кто бы их ни создал, он просто предоставил им полную свободу. Дела будут идти все хуже, пока не вмешаются Вольтури. Честно говоря, я удивлен, что они до сих пор ничего не предприняли. – Что же нам делать? – спросил Карлайл. – Если хотим избежать вмешательства Вольтури, то надо уничтожить новорожденных – и лучше поскорее. – Лицо Джаспера окаменело. Теперь, зная его историю, я понимала, как ему трудно в такой ситуации. – Я могу научить, как это сделать. В городе нам придется трудно: молодым начихать на конспирацию, а нам придется вести себя очень осторожно – и мириться с ограничениями, которых не будет у противника. Может, их удастся выманить за город. – А может, нам не придется этого делать, – удрученно сказал Эдвард. – Никому не приходит в голову, что единственная угроза в округе, ради уничтожения которой нужно создать целую армию вампиров, это мы сами? Джаспер прищурился. У Карлайла глаза стали круглыми от удивления. – Семья Тани тоже неподалеку, – напомнила Эсми, не желая соглашаться с предположением Эдварда. – Эсми, новорожденные устроили бойню не в Анкоридже. По-моему, нам следует рассмотреть возможность того, что удар будет направлен на нас. – Они не собираются нападать на нас, – убежденно возразила Элис… и задумалась. – По крайней мере, они не знают, что нападут на нас. Пока не знают. – Что ты имеешь в виду? – с напряженным любопытством спросил Эдвард. – Что тебе вспомнилось? – Отдельные вспышки, – ответила Элис. – Когда я пытаюсь заглянуть в будущее, то не вижу цельной картины, ничего определенного. Только обрывки, из которых ничего толком не поймешь. Такое впечатление, что кто-то постоянно меняет планы, причем так быстро, что я не успеваю ничего рассмотреть… – Они никак не могут решить, что делать? – недоверчиво спросил Джаспер. – Не знаю… – Нет, нерешительность здесь ни при чем, – прорычал Эдвард. – Они точно знают. Кому-то прекрасно известно, что ты не можешь ничего разглядеть, пока не принято окончательное решение. Кто-то прячется от нас. Использует прорехи в твоих видениях. – Но кто может это знать? – прошептала Элис. Взгляд Эдварда заледенел. – Аро знает тебя не хуже, чем ты сама себя знаешь. – Но я бы увидела, если бы они решили приехать… – А может, они не хотят пачкать руки. – Одолжение, – вставила Розали, впервые подав голос. – Кто-нибудь с Юга… кто уже нарушил правила и кого должны были уничтожить, но дали возможность искупить вину – достаточно всего лишь разобраться с небольшой проблемой… Тогда понятно, почему Вольтури не спешат вмешиваться. – Не может быть! – ошеломленно воскликнул Карлайл. – Вольтури вовсе незачем… – Еще как есть зачем, – тихо возразил Эдвард. – Я удивлен, что это случилось так скоро, ведь другие мысли были сильнее. Аро мысленно уже видел меня и Элис рядом с собой. Знание настоящего и будущего одновременно – это почти всезнание. Аро опьянила эта идея. Мне казалось, он не откажется от своих планов так быстро: уж слишком соблазнительная мечта. А кроме того, он думал о тебе, Карлайл, о твоей семье, которая так быстро растет и становится сильнее. Аро завидует и боится: у тебя есть… нет, не больше того, что имеет он сам, но все же то, чего у него нет. Он старался не думать об этом, однако не мог спрятать все свои мысли. Аро хотел бы искоренить конкурентов: не считая самих Вольтури, мы самая большая семья, с которой они встретились… Я в ужасе уставилась на Эдварда. Он никогда не говорил мне об этом, и кажется, я знаю почему – легко представить себе мечту Аро: Эдвард и Элис в черных, развевающихся одеждах идут рядом с Аро, а глаза у них холодные и налитые кровью… Голос Карлайла развеял мой кошмар наяву: – Вольтури слишком преданы своим целям. Сами они никогда не нарушат правил: это противоречило бы всему, ради чего они так старались. – А они потом все подчистят. Двойное предательство, – мрачно заявил Эдвард. – И никаких проблем. Джаспер покачал головой. – Нет, Карлайл прав. Вольтури не станут нарушать правила. Кроме того, работа очень небрежная: тот, кто это сделал, понятия не имел, что делает. Могу поспорить, что действовал новичок. Мне не верится, что здесь замешаны Вольтури. Но они скоро вмешаются. Все в отчаянии уставились друг на друга. – Ну тогда пошли! – оглушительно рявкнул Эмметт. – Чего мы ждем? Карлайл и Эдвард пристально посмотрели друг на друга. Эдвард кивнул. – Джаспер, ты должен научить нас, – наконец произнес Карлайл. – Как их уничтожить. Он говорил решительно, но в его глазах я заметила боль: Карлайл терпеть не мог насилия. Меня что-то смутно беспокоило, и я никак не могла понять, что именно. Несмотря на оцепенение и смертельный ужас, я чувствовала, что упускаю из виду нечто важное – нечто такое, что поможет разобраться в происходящем. И тогда все станет ясно. – Нам понадобится помощь, – сказал Джаспер. – Может, семья Тани согласится?.. Пять взрослых вампиров существенно изменят ситуацию. А Кэйт и Элиейзер будут незаменимы в качестве союзников. С их помощью мы почти без труда справимся с новорожденными. – Давайте спросим, – ответил Карлайл. Джаспер протянул ему сотовый телефон. – Нельзя терять время. Я никогда не видела рассудительного и спокойного Карлайла таким потрясенным. Он взял телефон и отошел к окну. Набрал номер, прижал телефон к уху и уперся другой рукой в стекло, с расстроенным видом уставившись в утреннюю дымку. Эдвард взял меня за руку и потянул к белому двухместному диванчику. Я села рядом с Эдвардом, не сводя с него глаз, а он, не отрываясь, смотрел на Карлайла. Карлайл заговорил быстро и тихо – ничего не разберешь. Я расслышала, как он поздоровался с Таней, а потом с пулеметной скоростью принялся описывать ситуацию, и я почти ничего не поняла, кроме того, что вампиры на Аляске были в курсе событий, происходящих в Сиэтле. Голос Карлайла вдруг изменился. – А! – удивленно вскрикнул он. – Мы и понятия не имели, что… Ирина так к этому относится. Эдвард застонал и закрыл глаза. – Черт побери! Провалился бы этот Лоран в адское пекло – там ему самое место! – Лоран? – прошептала я, чувствуя, как кровь отливает от лица. Эдвард не ответил, поглощенный мыслями Карлайла. Я никогда не забуду мимолетную встречу с Лораном в начале весны. В памяти все еще живо каждое слово, которое он сказал до того, как появился Джейкоб вместе со стаей. «Именно она послала меня сюда…» Виктория. Сначала она использовала Лорана: послала его, чтобы выяснить, хорошо ли меня охраняют. Однако волки помешали ему вернуться назад с докладом. И хотя Лоран продолжал поддерживать отношения с Викторией после смерти Джеймса, он завязал и новые знакомства: отправился на Аляску к Тане – к той самой платиновой блондинке, семья которой была для Калленов ближайшими друзьями, можно сказать, родственниками. Лоран прожил у них почти год перед смертью. Карлайл продолжал говорить: убедительно и настойчиво, но не просительно. Потом решительность перевесила. – Об этом и речи быть не может, – отрезал Карлайл. – Мы заключили договор. Они его соблюдают, и мы тоже нарушать не станем. Очень жаль услышать от вас такое… Конечно. Мы сами сделаем все, что в наших силах. Не ожидая ответа, Карлайл отключил телефон и замер, не отрывая взгляда от тумана за окном. – В чем дело? – тихо поинтересовался Эммет у Эдварда. – Ирина и Лоран завязали гораздо более тесные отношения, чем мы думали. Она в обиде на волков за то, что они убили Лорана, чтобы спасти Беллу, и хочет… – Эдвард замолчал и посмотрел на меня. – Продолжай, – как можно спокойнее сказала я. Он прищурился. – Ирина хочет отомстить. Уничтожить стаю. Они согласны нам помочь, если мы позволим им это сделать. – Нет! – ахнула я. – Не волнуйся, – ответил он бесцветным голосом. – Карлайл никогда на такое не согласится. – Он помедлил. – И я тоже не соглашусь. Лоран сам виноват, – почти прорычал Эдвард. – Мы в долгу у волков. – Плохо дело, – ответил Джаспер. – Силы слишком равны. На нашей стороне умение, а на их – число. Мы победим, но какой ценой? – Он бросил взгляд на Элис и отвел глаза. Когда до меня дошло, что имел в виду Джаспер, я едва не закричала. Мы победим – и проиграем. Кто-то не доживет до победы. Я огляделась: Джаспер, Элис, Эмметт, Рози, Эсми, Карлайл… и Эдвард. Моя семья.
Глава четырнадцатая Признание
– Ты шутишь! – сказала я в среду после обеда. – Да это же чистое сумасшествие! – Называй как хочешь, – ответила Элис. – Но вечеринка все равно состоится. Я вытаращилась на нее так, что того и гляди глаза выпадут и шмякнутся на поднос с обедом. – Белла, да ладно тебе! Нет причин отменять праздник. К тому же приглашения уже отправлены. – Но… ты… я… сумасшедший дом! – заикаясь, выпалила я. – Ты ведь уже купила мне подарок, – напомнила Элис. – Тебе больше ничего не нужно делать – приходи и развлекайся. Я попыталась взять себя в руки. – Какие могут быть вечеринки, когда тут такое творится? – А что такого творится? Всего лишь выпускной! Когда ж и развлекаться, как не сейчас? – Элис! Она вздохнула и постаралась вести себя серьезнее. – Нам нужно кое-что сделать, и на это понадобится время. А пока мы сидим и ждем, ничто не мешает отметить такое приятное событие. Белла, у тебя не будет второго шанса вести нормальную человеческую жизнь – выпускной бывает только однажды. Эдвард, не проронивший ни слова во время нашего спора, бросил на Элис предостерегающий взгляд. Она показала брату язык. И правильно сделала: ее тихий голос тонул в шуме разговоров в столовой. Да и все равно никто бы не понял, что Элис имела в виду. – А что нам сначала нужно сделать? – спросила я, не давая увести разговор в сторону. – Джаспер считает, что нужна подмога, – негромко ответил Эдвард. – Семья Тани – не единственный вариант. Карлайл пытается найти кое-каких старых друзей, а Джаспер ищет Питера и Шарлотту. Он подумывает обратиться к Марии… но никому не хотелось бы связываться с южанами. Элис слегка вздрогнула. – Скорее всего, долго уговаривать никого не понадобиться, – продолжал Эдвард. – Кому охота, чтобы сюда приехали итальянцы? – Эти… друзья… они же не… вегетарианцы, верно? – возразила я, употребив шутливое прозвище, которым называли себя Каллены. – Нет, – ответил Эдвард с заминкой. – Они приедут сюда? В Форкс? – Они друзья, – успокоила меня Элис. – Все будет в порядке. Не волнуйся. А кроме того, Джаспер должен провести несколько занятий по уничтожению новорожденных… От этих слов Эдвард оживился и блеснул мимолетной улыбкой. Мне вдруг показалось, что желудок набит тонкими, острыми льдинками. – Когда вы поедете? – убитым голосом спросила я. Мне было невыносимо думать, что кто-то не вернется назад. А если это будет Эмметт? Он такой храбрый и легкомысленный, что никогда не думает об осторожности. Или Эсми? Такая милая и заботливая, как настоящая мать – совершенно невозможно представить ее в драке. Или Элис? Крохотная, внешне совсем беззащитная Элис. Или… – Через неделю, – небрежно бросил Эдвард. – Недели нам должно хватить. Льдинки в животе кольнули сильнее. Меня затошнило. – Что-то ты позеленела, – заметила Элис. Эдвард обнял меня и прижал к себе. – Белла, все будет хорошо. Обещаю. «Ну еще бы, – подумала я. – Обещать легко. Ведь не он будет сидеть как на иголках и ждать, вернется ли домой смысл его жизни». И тут меня осенило. Может, мне не придется сидеть и ждать. Неделя – это вполне достаточно. – Вам нужна помощь, – с расстановкой сказала я. – Нужна. – Элис склонила голову, уловив изменение в моей интонации. Я посмотрела ей в глаза и едва слышно произнесла: – Я готова помочь. Эдвард вдруг весь напрягся. Прижал меня крепче и выдохнул – словно прошипел. Однако ответила мне Элис – сохраняя полное спокойствие: – От такой помощи толку никакого. – Почему? – не отступала я. В моем голосе зазвенели нотки отчаяния. – Восемь лучше, чем семь. И времени вполне достаточно. – Белла, чтобы натренировать тебя, времени не хватит, – невозмутимо возразила Элис. – Помнишь, что Джаспер говорил про молодых? В драке ты будешь только под ногами мешаться. Не сумеешь управлять своими инстинктами и станешь легкой добычей. А Эдвард пострадает, потому что бросится тебя защищать. – Она скрестила руки на груди, довольная непробиваемой логикой своих аргументов. Я поняла, что Элис права. Внезапно блеснувшая надежда погасла, и я разочарованно ссутулилась. Эдвард расслабился. – Это вовсе не потому, что ты боишься, – прошептал он мне на ухо. – А! – Элис на мгновение отключилась от происходящего. И недовольно нахмурилась. – Терпеть не могу, когда люди отклоняют приглашение в последний момент. Ну что же, теперь число гостей уменьшается до шестидесяти пяти… – Шестьдесят пять! – Я удивленно уставилась на Элис. У меня и друзей-то столько не наберется! Даже не уверена, что вообще знакома с таким количеством народа. – Кто не придет? – поинтересовался Эдвард, пропустив мое восклицание мимо ушей. – Рене. – Почему? – ахнула я. – Она хотела сделать тебе сюрприз, но что-то стряслось. Дома тебя ждет сообщение на автоответчике. На секунду я почувствовала облегчение. Что бы там ни стряслось у мамы – это только к лучшему. Если бы она приехала в Форкс сейчас… Даже думать об этом не хочу, а то череп расколется.
Когда я вернулась домой, на автоответчике мигал огонек. Меня снова захлестнуло облегчение: мама рассказала, что Фил сломал на тренировке бедренную кость, и теперь за ним нужно ухаживать и никак нельзя оставлять одного. Мама все продолжала извиняться, когда время вышло и сообщение прервалось. – Ну что же, хоть один, – вздохнула я. – Один кто? – спросил Эдвард. – Хоть один человек, за которого можно не беспокоиться, что его убьют в эти выходные. Эдвард посмотрел на меня, как на неразумного ребенка. – Почему бы вам с Элис не отнестись к этому серьезно? Ведь это не шутки! – заявила я. Он улыбнулся. – Уверенность в себе. – Чудненько! – проворчала я. Сняла трубку и набрала номер Рене. Я знала, что разговор предстоит долгий, однако лично мне много говорить не придется. Я слушала и, когда мне удавалось вставить слово, уверяла Рене, что не расстроена, не обижаюсь и не злюсь. И пусть она лучше думает лишь о том, чтобы Фил побыстрее поправился. Я передала ему пожелания наискорейшего выздоровления, пообещала позвонить и рассказать во всех подробностях, как прошел выпускной вечер. В конце концов мне пришлось сослаться на неотложную подготовку к экзаменам, чтобы прекратить разговор. Эдвард проявил бесконечное терпение. Он вежливо ждал окончания беседы, теребя мои локоны и улыбаясь каждый раз, когда я поднимала на него взгляд. Наверное, с моей стороны это было очень легкомысленно, ведь хватало гораздо более важных вещей, о которых мне следовало подумать, но улыбка Эдварда по-прежнему заставляла меня забыть все на свете. Я смотрела на него, и все остальное напрочь вылетало из головы, я забывала о проблемах Фила, извинениях Рене и враждебных армиях вампиров. Ведь я всего лишь человек! Повесив трубку, я тут же встала на цыпочки и потянулась к губам Эдварда. Он обхватил меня за талию и посадил на кухонный стол, чтобы мне не приходилось тянуться так высоко. Еще лучше! Я крепко обняла его и изо всех сил прижалась к холодной груди. Он отстранился – как всегда, слишком быстро. На моем лице появилась обиженная гримаса. Эдвард засмеялся, выпутываясь из моих рук и ног. Привалился к столу рядом со мной и слегка приобнял меня. – Ты явно думаешь, что я способен полностью управлять собой всегда и во всем, но на самом деле это не так. – Если бы! – вздохнула я. Он тоже вздохнул. – Завтра после школы, – начал Эдвард, решив сменить тему, – я ухожу на охоту вместе с Карлайлом, Эсми и Розали. Всего на несколько часов: мы поохотимся поблизости. Элис, Джаспер и Эмметт позаботятся о твоей безопасности. Я недовольно заворчала. Завтра начинались выпускные экзамены, и после обеда мы будем свободны. Мне предстояло сдать математику и историю – единственные два предмета, с которыми могли возникнуть проблемы. Придется целый день провести без Эдварда, к тому же заняться будет нечем – разве что сидеть и нервничать. – Терпеть не могу, когда со мной нянчатся. – Это временно, – пообещал он. – Джаспер будет умирать от скуки. А Эмметт станет надо мной издеваться. – Они оба будут вести себя образцово-показательно. – Ну да, конечно, – проворчала я. И тут мне пришло в голову, что есть еще один вариант, когда няньки не потребуются. – Знаешь… я ведь не была в Ла-Пуш с той самой вечеринки у костра. Я внимательно вглядывалась в Эдварда, чтобы не упустить малейшего изменения в выражении лица. Он едва заметно прищурился. – Там я буду в безопасности, – напомнила я. Он задумался. – Пожалуй, ты права. Лицо Эдварда оставалось спокойным – даже слишком. Я уже собиралась спросить, не лучше ли мне остаться, но подумала о насмешках Эмметта и решила сменить тему: – Разве тебе уже хочется пить? Я погладила едва заметные тени под глазами Эдварда. Его зрачки все еще сохраняли золотистый цвет. – Не очень, – неохотно ответил Эдвард. Я удивилась и стала ждать объяснений. – Мы хотим набраться сил, – все так же неохотно сказал он. – По дороге в Сиэтл скорее всего снова поохотимся – на крупную дичь. – Вы станете сильнее? Эдвард пристально вглядывался в мое лицо, но на нем не было ничего, кроме любопытства. – Да, – наконец ответил он. – Больше всего сил дает кровь человеческая, хотя разница не так уж велика. Джаспер подумывает о том, чтобы обойти правила – ему это неприятно, но он человек практический, – однако ничего подобного не предлагает. Знает, что ответит Карлайл. – А помогло бы? – тихо спросила я. – Какая разница? Это идет вразрез с нашими убеждениями. Я нахмурилась. Если что-то может увеличить шансы на победу… и тут я вздрогнула, осознав, что готова согласиться на убийство человека ради того, чтобы защитить Эдварда. Такая мысль привела меня в ужас, однако из головы не выходила. Эдвард снова перевел разговор на другую тему: – Именно поэтому они такие сильные. Новорожденные полны человеческой крови – своей собственной. Она постепенно изменяется и дает им силу. Как и говорил Джаспер, их тела потихоньку расходуют собственную кровь, и примерно через год сила идет на убыль. – А насколько сильной стану я? Он ухмыльнулся. – Сильнее меня. – И сильнее Эмметта? Ухмылка стала еще шире. – Да. Сделай мне одолжение и померяйся с ним силами. Ему это пойдет на пользу. Я засмеялась: скажет тоже! Потом вздохнула и спрыгнула со стола на пол: откладывать дальше некуда. Надо идти зубрить, причем изо всех сил. К счастью, мне помогает Эдвард, а учитель из него прекрасный: он знает все на свете. Сложнее будет сосредоточиться во время экзамена – запросто отвлекусь и накатаю по истории сочинение на тему «Войны вампиров в южных штатах». Я выбрала минутку, чтобы позвонить Джейкобу. Эдвард казался таким же спокойным, как и во время моего разговора с Рене: он снова теребил мои локоны. Хотя я позвонила среди дня, Джейкоба мой звонок разбудил. Но ворчливые интонации тут же исчезли, когда я спросила, можно ли мне приехать завтра в гости. В школе квилетов уже начались летние каникулы, так что Джейкоб просил меня приехать как можно раньше. Я обрадовалась, что никому не придется со мной нянчиться – провести день с Джейкобом не так унизительно. Правда, мое чувство собственного достоинства все же пострадало: Эдвард настоял на том, чтобы отвезти меня до границы – словно ребенка, которого передают из рук в руки разведенные родители.
– Как экзамены? – спросил Эдвард по дороге в Ла-Пуш. – С историей проблем не было, а вот насчет математики не знаю. Скорее всего, экзамен я завалила. Эдвард засмеялся. – Наверняка ты все сдала. Но если хочешь, я подкуплю мистера Варнера, чтобы он поставил тебе пятерку. – Э… спасибо, конечно, но лучше не надо. Он опять засмеялся – и внезапно замолчал. Мы проехали последний поворот и увидели красный автомобиль Джейкоба. Эдвард сосредоточенно нахмурился. Остановил машину и вздохнул. – Что случилось? – спросила я, открывая дверцу. Эдвард покачал головой. – Ничего. Прищуренными глазами он смотрел сквозь ветровое стекло на машину Джейкоба – этот взгляд мне был уже знаком. – Ты что, прислушиваешься к Джейкобу? – укорила я. – Трудно не слушать того, кто орет во все горло. – А что он кричит? – прошептала я. – Я уверен, что он сам тебе скажет, – сухо ответил Эдвард. Я бы выжала из него ответ, но Джейкоб два раза нажал на гудок. – Весьма невежливо с его стороны, – прорычал Эдвард. – Такой уж он есть, – вздохнула я и выскочила из машины, пока Джейкоб не натворил чего-нибудь еще. Я помахала Эдварду, прежде чем сесть в машину Джейка. Издали мне показалось, что Эдвард сильно расстроился из-за этих гудков… или из-за того, о чем думал Джейкоб. Однако зрение у меня слабовато, и я часто вижу не то, что есть. Мне хотелось, чтобы Эдвард подошел ко мне. Чтобы они оба вышли из своих машин и пожали друг другу руки как друзья – чтобы они были Эдвардом и Джейкобом, а не вампиром и оборотнем. Точно я снова зажала в руках упрямые магниты, пытаясь удержать их вместе и отменить законы природы… Я вздохнула и села в машину Джейкоба. – Привет! – весело сказал Джейкоб, хотя голос прозвучал устало. По дороге в Ла-Пуш Джейк вел машину немного быстрее, чем вожу я, но медленнее, чем Эдвард. Я пристально вглядывалась в Джейка. Он изменился: заболел, что ли? Веки тяжело падали на глаза, лицо осунулось. Растрепанные волосы торчали во все стороны. – Джейк, с тобой все в порядке? – Просто устал, – ответил он сквозь зевок. Справившись с приступом зевоты, Джейкоб спросил: – Чем хочешь заняться сегодня? На секунду я молча уставилась на него. – Давай пока просто посидим у тебя. – Похоже, на большее Джейка все равно не хватит. – На мотоциклах можно потом покататься. – Ладно, – согласился он и снова зевнул. Дома никого не было, странно: я привыкла, что Билли всегда дома, словно сам стал его частью. – А где твой отец? – Пошел к Клируотерам. С тех пор как умер Гарри, он часто там бывает: Сью чувствует себя одиноко. Джейкоб уселся на старом маленьком диванчике и прижался к краю, освобождая место для меня. – А, очень мило с его стороны. Бедная Сью. – М-да… у нее проблемы… с детьми, – неохотно признался Джейкоб. – Конечно, Сет и Ли наверняка расстроены смертью отца… – Угу, – рассеянно согласился он. Взял пульт и принялся бездумно переключать каналы. Потом зевнул. – Джейк, да что с тобой? Ты как зомби! – Вчера я спал всего два часа, а позавчера – четыре, – ответил он. Медленно потянулся так, что хрустнули суставы. Джейк положил левую руку на спинку дивана и откинул голову к стене. – Прямо с ног валюсь от усталости. – А почему ты так мало спишь? – спросила я. Он скривился. – Никак не договорюсь с Сэмом. Он не доверяет твоим кровососам. Я две недели несу двойные вахты, и меня до сих пор никто пальцем не тронул, но Сэм никак не хочет в это поверить. Так что пока заменить меня некому. – Двойные вахты? Потому что ты меня охраняешь? Джейк, какие глупости! Тебе нужно спать. Ничего со мной не случится. – Не переживай, все нормально. – Его взгляд внезапно прояснился. – А вы еще не выяснили, кто побывал в твоей комнате? Есть какие-нибудь новости? Второй вопрос я оставила без внимания. – Нет, мы пока ничего не узнали об этом… посетителе. – Тогда я буду тебя охранять, – сказал Джейк, и его глаза закрылись. – Джейк… – запричитала я. – Эй, я же обещал навсегда стать твоим рабом, помнишь? Я у тебя в пожизненном рабстве. – Мне не нужен раб! Джейкоб так и не открыл глаз. – А кто тебе нужен? – Мне нужен мой друг Джейкоб – причем не в таком полумертвом виде, до которого он довел себя дурацкой попыткой… – Послушай, давай взглянем на ситуацию с другой точки зрения. Я надеюсь, что мне удастся выследить вампира, которого разрешается убить. Я промолчала. Джейкоб взглянул на меня: – Белла, я пошутил. Я не сводила глаз с экрана телевизора. – Кстати, какие у тебя планы на следующую неделю? Ты ведь заканчиваешь школу! Весьма знаменательное событие в жизни. Голос Джейка прозвучал безжизненно, а лицо, на котором и так уже одни глаза остались, совсем осунулось. Сейчас дело было не в усталости: для Джейкоба мой выпускной все еще означал нечто ужасное, хотя теперь мне придется пока отказаться от своих планов. – Ничего особенного я не планирую, – осторожно ответила я, надеясь, что Джейкоб поймет намек и не надо будет вдаваться в подробности. Во-первых, на данный момент он явно не в состоянии вести серьезные разговоры. А во-вторых, наверняка он неверно истолкует мои сомнения. – Вообще-то, будет вечеринка. Для меня. – Я недовольно фыркнула. – Элис обожает вечеринки и пригласила весь город. Это будет настоящий кошмар! Джейкоб открыл глаза, и его лицо оживила улыбка. – А меня не пригласили. Я обижусь! – поддразнил он. – Можешь считать, что приглашен. Вечеринка моя, могу приглашать, кого мне вздумается. – Спасибо, – съязвил он, и его глаза снова закрылись. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты пришел, – сказала я без тени надежды. – С тобой было бы гораздо веселее. Для меня. – Ну да, конечно, – пробормотал он. – Это было бы… очень здраво… – Он затих. А через несколько секунд захрапел. Бедный Джейкоб! Я вгляделась в его сонное лицо, и оно мне понравилось: во сне исчезли все следы горечи и настороженности, и внезапно Джейк стал тем самым мальчишкой, с которым я дружила до того, как началась вся эта ерунда с оборотнями. Он выглядел гораздо моложе – как тот самый Джейкоб, которого я знала. Я устроилась поудобнее на диване, решив подождать, пока Джейкоб выспится. Пощелкала по каналам, но смотреть было нечего. В конце концов остановилась на передаче по кулинарии, точно зная, что лично я никогда не стану так возиться с ужином для Чарли. Джейкоб храпел все громче. Я прибавила звук. Меня охватило странное спокойствие, даже сонливость. Этот дом казался мне безопаснее моего собственного, наверное, потому, что здесь никто никогда за мной не охотился. Я свернулась на диване и подумывала вздремнуть. Может, я бы и заснула, но храп Джейкоба мне мешал. Тогда я просто позволила мыслям бродить, где вздумается. Экзамены закончились, и большинство из них были проще простого – за исключением математики. Но математика уже сдана – или завалена, однако, так или иначе, школу я закончила. И сама не могла понять, какие чувства у меня это вызывает: в данном случае я не могла смотреть на вещи объективно, потому что окончание школы связано с окончанием моей человеческой жизни. Интересно, как долго Эдвард собирается использовать отговорку «это не потому, что ты боишься». Раньше или позже мне придется настоять на своем. Рассуждая логически, разумнее всего попросить Карлайла изменить меня, как только я получу аттестат. В Форксе становится так же опасно, как в зоне военных действий. Форкс уже стал зоной военных действий! Не говоря уже о… ух, какой отличный предлог не появляться на вечеринке! Я улыбнулась, подумав, что для превращения в вампира не придумать причины глупее. Глупо, да… но соблазнительно. Однако Эдвард прав: я пока не готова. И мне не хочется вести себя разумно. Я хочу, чтобы это сделал Эдвард. Ничем не обоснованное желание, да. Можно не сомневаться, что через пару секунд после укуса, когда яд начнет жечь мои вены, мне будет совершенно безразлично, кто именно меня укусил. Так что какая разница? И все же, это казалось мне очень важным, хотя я никак не могла сформулировать причину. Пусть именно Эдвард сделает этот выбор: настолько сильно захочет быть со мной, что не просто позволит мне изменится, а сам пойдет на это. Мне хотелось, чтобы прикосновение его губ стало бы последним, что я запомню – детский сад, да, но все же… И еще одна, совсем глупая причина, в которой я никогда не призналась бы вслух – пусть именно его яд отравит мое тело. Тогда я буду принадлежать Эдварду вполне физически ощутимым способом. Но я знала, что Эдвард будет упорно держаться за свое условие: сначала свадьба. Ведь он же явно хочет отложить мое превращение, и пока его уловка срабатывает. Я попыталась представить, как скажу родителям, что решила этим летом выйти замуж. Как скажу об этом Анжеле, Бену и Майку. Да у меня язык не повернется! Я слов не смогу найти! Уж проще признаться, что я превращусь в вампира. И, по крайней мере, моя мама – если посвятить ее во все подробности – скорее согласится на мое превращение в вампира, чем на замужество. Я поморщилась, представив себе ужас на лице Рене. И вдруг, всего на мгновение, мне снова привиделось, как мы с Эдвардом, одетые по моде другого века, сидим на террасе. В том мире никто бы не удивился, увидев у меня на пальце обручальное кольцо. В том мире жизнь была гораздо проще – и любовь тоже. Один плюс один равнялось двум… Джейкоб всхрапнул и завалился на бок. Его рука упала со спинки дивана, и я оказалась прижатой к телу Джейка. Ох, ничего себе, какой же он тяжелый! И горячий. Уже через несколько секунд я обливалась потом. Я попыталась осторожно выскользнуть из-под его руки, но мне пришлось слегка оттолкнуть его: когда рука упала с меня, Джейк мгновенно открыл глаза. Вскочил на ноги и встревоженно огляделся. – Что? Что случилось? – в недоумении спросил он. – Джейк, это я. Извини, что разбудила. Он повернулся ко мне и растерянно моргнул. – Белла? Ты? – Доброе утро, засоня. – Ох, черт! Я уснул? Извини. И долго я спал? – За это время по телеку уже целый банкет приготовили. Джейк плюхнулся обратно на диван. – Ой, извини, пожалуйста. Я потрепала его по голове, пытаясь пригладить лохматую шевелюру. – Да ладно. Хорошо, что ты немного выспался. Он зевнул и потянулся. – В последнее время толку от меня никакого. Неудивительно, что Билли перестал бывать дома: со мной со скуки помрешь. – Все в порядке, – успокоила я. – Нет, давай пойдем на улицу. Мне надо прогуляться, а то опять вырублюсь. – Джейк, поспал бы ты еще немного. Ничего со мной не сделается. Позвоню Эдварду, и он меня заберет. – Я похлопала по карманам – пусто. – Черт, придется с твоего телефона позвонить. Похоже, я забыла мобильник в машине. – Я начала подниматься с дивана. – Нет! – Джейкоб схватил меня за руку. – Нет, останься. Ты и так почти ко мне не заходишь. А я, дурак, столько времени зря потерял! Джейкоб стащил меня с дивана и вывел на улицу. В дверях ему пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о косяк. Пока Джейкоб спал, заметно, не по сезону, похолодало – наверное, гроза собирается. Такие холода бывают в феврале, а не в мае! По-зимнему холодный воздух привел Джейка в чувство. Пару минут он ходил туда-сюда перед домом, волоча меня за собой. – Какой же я идиот! – пробормотал Джейкоб себе под нос. – Джейк, что случилось? Ну подумаешь, уснул – с кем не бывает! – пожала я плечами. – Я хотел поговорить с тобой. Поговорил, называется! – Еще не поздно. Джейкоб на секунду задержал на мне взгляд и быстро отвернулся. Уж не покраснел ли? На его темной коже румянец заметить трудно. Я вдруг вспомнила слова Эдварда: Джейкоб скажет мне то, что мысленно кричал Эдварду. Я прикусила губу. – Знаешь, – сказал Джейкоб, – я собирался сделать это немного по-другому. – Он засмеялся, причем, похоже, над собой. И добавил: – Более гладко. Собирался постепенно подвести к этому, но… – Он посмотрел на облака, которые становились все темнее. – Времени не осталось. Джейкоб снова неловко засмеялся. Мы продолжали медленно шагать возле дома. – О чем ты? – спросила я. Джейкоб глубоко вдохнул. – Я хочу сказать тебе кое-что. И ты уже это знаешь… но мне кажется, я все равно должен произнести это вслух. Чтобы уже не было никаких недоразумений. Я остановилась, и Джейкоб тоже замер. Я отстранилась от него и скрестила руки на груди. Внезапно мне стало абсолютно ясно, что я совсем не хочу знать, к чему он ведет. Джейкоб свел брови, прикрывая глубоко посаженные, черные, как ночь, глаза, и впился в меня взглядом. – Белла, я люблю тебя, – уверенно и отчетливо произнес Джейк. – Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты выбрала меня, а не его. Я знаю, что ты относишься к этому по-другому, но хочу, чтобы ты знала правду и понимала, что у тебя есть выбор. Мне бы не хотелось недоразумений в таком вопросе.
Глава пятнадцатая Пари
Я растерянно смотрела на него, не зная, что ответить. Джейкоб вдруг усмехнулся. – Вот и все, – сказал он. – Джейк… – В горле словно комок застрял – огромного размера. Я попыталась прокашляться. – Я не могу… то есть я не… в общем, мне пора. Я повернулась, но он схватил меня за плечи и развернул к себе. – Нет, подожди. Белла, это я и сам знаю. Но скажи мне вот что. Всего один вопрос, ладно? Ты хочешь, чтобы я ушел и мы больше никогда не встречались? Только честно. Мне с трудом удалось сосредоточиться на его вопросе, и я ответила не сразу. – Нет, не хочу. – Вот видишь! – снова усмехнулся Джейкоб. – Но я хочу видеть тебя вовсе не по той же самой причине, по какой ты хочешь со мной встречаться! – возразила я. – Тогда скажи мне, зачем ты хочешь меня видеть. Я обдумала ответ. – Потому что без тебя я скучаю. – Я тщательно подбирала слова: – Когда ты в хорошем настроении, то и мне тоже хорошо. Но, Джейкоб, то же самое я могу сказать и о Чарли. Ты для меня как брат. Я люблю тебя, но не как своего парня. Джейкоб невозмутимо кивнул. – И все-таки ты хочешь, чтобы я был рядом. – Да, – вздохнула я. Джейка ничем не прошибешь! – Тогда я буду рядом. – Ты что, мазохист? – проворчала я. – А то! – Он провел кончиками пальцев по моей щеке. Я шлепнула его по руке и убрала ее в сторону. – Может, постараешься хотя бы вести себя прилично? – раздраженно спросила я. – Не-а. Белла, тебе решать: или ты принимаешь меня как есть – вместе с моим неприличным поведением – или… – Какой ты вредный! – Я раздраженно сверлила его взглядом. – Сама такая. От этого замечания я отрезвела и невольно отступила на шаг. Джейкоб прав: если бы я не была такой вредной – и жадной, – то сказала бы, что не хочу дружить с ним, и ушла. Неправильно пытаться сохранить дружбу, зная, что другу это во вред. Черт побери, что я тут вообще делаю? Ничего хорошего! – Ты прав, – прошептала я. Он засмеялся. – Я тебя прощаю. Просто постарайся не очень злиться на меня. Потому что совсем недавно я решил, что не сдамся без боя. Не могу не ввязаться в безнадежную схватку. – Джейкоб. – Я пристально смотрела в его черные глаза, стараясь донести серьезность своих слов. – Я люблю его, Джейкоб. Без него мне не жить. – Меня ты тоже любишь, – напомнил он. Я начала спорить, но Джейк поднял руку. – Я знаю, не в этом смысле. Но ведь и на нем свет клином не сошелся. По крайней мере, сейчас. Может, когда-то ты не могла без него жить, однако он ушел. А теперь ему придется иметь дело с последствиями этого решения – ему придется иметь дело со мной. Я потрясла головой. – Ну что ты за человек! Джейкоб внезапно посерьезнел. Взял меня за подбородок и сжал так крепко, что я не могла отвернуться от его горящего взгляда. – Белла, пока бьется твое сердце, я буду бороться, – сказал Джейкоб. – Помни, что у тебя есть выбор. – Нет у меня выбора! – Я безуспешно попыталась вырваться. – И мое сердце скоро перестанет биться. Время почти пришло. Он прищурился. – Тем более нужно бороться, – бороться сейчас, пока еще есть такая возможность, – прошептал он. Джейкоб все держал меня за подбородок – слишком жестко, почти до боли сжимая его. И вдруг в его глазах вспыхнула решимость. – Н… – начала было я, но опоздала. Его губы впились в меня, заглушая мои протесты. Он целовал меня грубо, со злостью, зажав мою шею рукой и не давая мне вырваться. Я изо всех сил толкала его в грудь, но он этого даже не замечал. Несмотря на злость, губы Джейка мягко прижимались к моим – мне было так непривычно ощущать их тепло. Я вцепилась ему в лицо, пытаясь оттолкнуть, и снова потерпела поражение. На этот раз Джейкоб заметил мое сопротивление – и пошел еще дальше: заставил мои губы раскрыться, и я почувствовала его жаркое дыхание. Повинуясь инстинкту, я опустила руки и перестала сопротивляться. Открыла глаза и стояла, не шевелясь и ничего не чувствуя… просто ждала, когда он перестанет. Сработало. Его злость испарилась, и он отстранился, заглядывая мне в лицо. Мягко прижался к моим губам раз… еще раз… и еще раз. Я притворилась статуей и замерла в ожидании. Наконец Джейкоб отпустил меня и отодвинулся. – Закончил? – спросила я ничего не выражающим голосом. – Да, – вздохнул он. Закрыл глаза, и его губы растянулись в улыбке. Я прижала руку к себе и с размаху выбросила ее вперед, изо всех сил ударив Джейка в челюсть. Послышался треск. – Ой! Ой-ей-ей! – завопила я и запрыгала на месте, прижимая руку к груди. Наверняка перелом. Джейкоб изумленно вытаращился на меня. – Ты чего? – Чтоб тебя! Ты мне руку сломал! – Белла, ты сама себе руку сломала. А теперь перестань плясать и дай мне посмотреть, в чем дело. – Не трогай меня! Я еду домой сию секунду! – Сейчас выведу машину, – спокойно сказал Джейкоб. Он даже не почесал челюсть, как это делают в кино. Врезала, называется! – Нет уж, спасибочки, – прошипела я. – Лучше я пешком пойду. Я повернулась в сторону дороги – до границы всего несколько миль. Как только я отойду от Джейкоба, Элис меня тут же увидит. И пошлет кого-нибудь за мной. – Давай я отвезу тебя, – настаивал Джейкоб. Невероятно, но у него хватило наглости обнять меня за талию! Я отшатнулась. – Прекрасно! – прорычала я. – Отвези! Вот тогда я полюбуюсь, что Эдвард с тобой сделает! Надеюсь, он сломает тебе шею – ты, наглая, противная дворняжка! Джейкоб усмехнулся. Подвел меня к дверце пассажира и помог влезть в машину. Садясь за руль, он уже насвистывал. – Тебе что, совсем не больно? – спросила я, злая, как черт. – Больно? Да если бы ты не начала вопить во всю глотку, я бы так и не понял, что ты пыталась меня ударить. Я, конечно, не каменный, но и об меня можно зубы обломать. – Джейкоб Блэк, я тебя ненавижу! – Прекрасно. Ненависть – очень страстное чувство. – Я тебе покажу страстные чувства, – пробормотала я себе под нос. – Страсть до убийства доводит. – Да ладно тебе, – безмятежно отозвался он, кажется, снова собираясь засвистеть. – Наверняка это было приятнее, чем целоваться с камнем. – Никакого сравнения! – холодно заявила я. Он надулся. – Это все слова. – Это правда! На секунду он вроде бы обиделся, но потом ожил. – Ты просто злишься. Вообще-то в таких делах опыта у меня никакого, но лично мне показалось, что было очень даже здорово. Я застонала. – Ты еще вспомнишь об этом сегодня – когда он решит, что ты уснула. – Если я вспомню тебя сегодня, так разве что в кошмарном сне! Джейкоб сбросил скорость так, что машина ползла со скоростью улитки, и с серьезным видом уставился на меня широко раскрытыми черными глазами. – Белла, ты только подумай, как это могло бы быть, – горячо уговаривал он тихим голосом. – Для меня тебе не придется изменяться. Ты же знаешь, Чарли будет очень рад, если ты выберешь меня. Я могу защитить тебя не хуже, а то и лучше, чем твой вампир. И я могу сделать тебя счастливой. Могу дать тебе столько всего, чего не может дать он. Могу поспорить, он даже поцеловать тебя не может так, как я тебя поцеловал – побоится причинить тебе боль. Белла, я никогда в жизни не сделаю тебе больно. Я показала ему сломанную руку. Джейкоб вздохнул. – Тут уж я не виноват. Надо было головой думать. – Джейкоб, без него мне нет счастья. – А ты пробовала? – возразил Джейк. – Когда он уехал, ты изо всех сил цеплялась за него. Ты могла бы быть счастлива, если бы захотела. Могла бы быть счастлива со мной. – Ни с кем, кроме него, мне счастья не будет, – настаивала я. – Ты никогда не сможешь положиться на него так, как можешь положиться на меня. Он ушел от тебя один раз – уйдет и в другой. – Не уйдет! – сквозь зубы сказала я. Воспоминания словно хлыстом ударили. И очень захотелось ударить Джейка. – Ты от меня один раз ушел, – холодно напомнила я ему, подумав о долгих неделях, когда он прятался от меня, и о словах, которые сказал мне в лесу возле дома… – Нет! – горячо возразил Джейкоб. – Они велели мне ничего не говорить тебе, потому что для тебя было небезопасно находиться рядом со мной. Но я никогда, никогда не уходил от тебя! По ночам я бегал вокруг твоего дома – как и сейчас это делаю. Просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Не хватало еще мне почувствовать себя виноватой! – Отвези меня домой. Рука болит. Джейкоб вздохнул и, прибавив скорость, стал смотреть на дорогу. – Белла, подумай об этом. – Нет! – упрямо ответила я. – Ты подумаешь. Вечером. А я буду думать о тебе, пока ты думаешь обо мне. – Ты мне только в кошмарах привидишься! Он ухмыльнулся. – А ты поцеловала меня в ответ. Я ахнула, непроизвольно сжала руки в кулаки – и зашипела от боли. – Что с тобой? – спросил он. – Я тебя не целовала! – А то я не знаю, о чем говорю! – Не знаешь! Я не целовала тебя, а изо всех сил пыталась отпихнуть, идиот ты этакий! Джейкоб хрипло рассмеялся. – Трогательное заявление. Я бы сказал, ты чересчур стараешься оправдаться. Я втянула в себя воздух. Спорить с Джейкобом бесполезно: что ему ни скажи, он все вывернет наизнанку. Я сосредоточилась на руке, пытаясь выпрямить пальцы и определить место перелома. Костяшки резануло болью. Я застонала. – Мне, честное слово, жаль, что ты повредила руку, – почти искренне сказал Джейкоб. – В следующий раз, когда захочешь меня стукнуть, возьми лом или бейсбольную биту. – Еще как возьму! – пробормотала я. Я не замечала, куда мы едем, пока машина не оказалась возле моего дома. – Зачем ты привез меня сюда? Джейкоб растерянно посмотрел на меня. – Ты же сказала, что хочешь поехать домой? – Тьфу! Ты ведь не можешь отвезти меня к Эдварду? – Я заскрипела зубами от злости. Лицо Джейкоба исказилось от боли: похоже, это замечание задело его сильнее, чем все остальное. – Белла, это твой дом, – тихо сказал он. – Да, а врачи здесь живут? – спросила я, поднимая покалеченную руку. – Ох! – Джейкоб на минуту задумался. – Я отвезу тебя в больницу. Или Чарли отвезет. – Не хочу я в больницу! Незачем мне туда ехать и сгорать со стыда. Джейкоб остановил машину возле дома, но двигатель не глушил. Раздумывал о чем-то со странным выражением на лице. Полицейская машина Чарли стояла на подъездной дорожке. Я вздохнула. – Джейкоб, поезжай домой. Неуклюже вылезла из машины и пошла к дому. За моей спиной двигатель замолчал – с раздражением, но без удивления, я увидела, что Джейкоб идет рядом. – Что ты собираешься делать? – спросил он. – Положить на руку лед, а потом позвонить Эдварду, чтобы он приехал и отвез к Карлайлу, который займется моим переломом. А потом, если ты все еще будешь здесь, я пойду за ломом. Джейкоб промолчал. Открыл дверь и придержал ее для меня. Мы молча прошли мимо гостиной, где лежал на диване Чарли. – Привет, ребята! – сказал он и сел. – Джейк, рад тебя видеть! – Привет, Чарли, – спокойно ответил Джейкоб и остановился. Я молча прошла на кухню. – Что с ней стряслось? – удивился Чарли. – Кажется, руку сломала, – ответил Джейкоб. Я подошла к холодильнику и вытащила из морозилки лоток для льда. – Как это она умудрилась? Я подумала, что Чарли, как отцу, следовало бы задать подобный вопрос более заботливым тоном. Джейкоб засмеялся. – Она меня ударила. Чарли засмеялся в ответ, а я со злостью стукнула лоток об край раковины. Кубики вылетели, я схватила пригоршню льда здоровой рукой и замотала кухонным полотенцем. – За что это она тебя? – За то, что поцеловал, – без всякого смущения ответил Джейкоб. – Молодец, парень! – поздравил его Чарли. Я заскрипела зубами и подошла к телефону. Набрала номер мобильника Эдварда. – Белла? – мгновенно ответил он – не просто с облегчением, но и с радостью. В трубке слышалось урчание мотора «вольво» – прекрасно, Эдвард уже в машине. – Ты забыла телефон… Извини, Джейкоб отвез тебя домой? – Да, – проворчала я. – Ты можешь приехать и забрать меня? – Уже еду, – мгновенно ответил он. – Что случилось? – Я хочу, чтобы Карлайл посмотрел мою руку. Кажется, у меня перелом. В гостиной стало тихо. Интересно, когда Джейкоб бросится наутек? Я мрачно ухмыльнулась, представляя себе, как ему неприятно. – Что случилось? – напряженно спросил Эдвард. – Я врезала Джейкобу, – призналась я. – Прекрасно, – невесело ответил Эдвард. – Очень жаль, что ты повредила руку. Я засмеялась, потому что в голосе Эдварда прозвучало такое же удовлетворение, с каким говорил Чарли. – Лучше бы я его повредила! – разочарованно вздохнула я. – Ему это было как слону дробинка. – Это я могу исправить, – предложил Эдвард. – Я очень надеялась на твою помощь. Эдвард помедлил. – Странно, на тебя это не похоже, – насторожился он. – Что он сделал? – Поцеловал меня, – зарычала я. В трубке послышался рев заработавшего в полную силу мотора. Тишину в гостиной нарушил голос Чарли. – Джейк, может, тебе пора бы уйти, – предложил Чарли. – Если не возражаете, я бы остался. – Самоубийца, – пробормотал Чарли. – Эта собака все еще там? – наконец спросил Эдвард. – Да. – Я за углом, – мрачно сказал он и отключился. Улыбаясь, я повесила трубку и услышала шум подъезжающей машины. Эдвард резко нажал на тормоз, шины взвизгнули. Я пошла открыть ему дверь. – Как рука? – спросил Чарли. Вид у него был смущенный. Джейкоб, как ни в чем не бывало, развалился на диване. Я приподняла ледяной компресс, чтобы показать Чарли руку. – Распухла. – Может, не стоило задираться к тем, кто гораздо больше тебя, – сказал Чарли. – Может быть, – согласилась я и пошла к дверям. Эдвард уже ждал на крыльце. – Покажи-ка, – пробормотал он и бережно осмотрел мою руку. Его ледяные пальцы приятно холодили кожу. – Похоже, и правда перелом, – сказал Эдвард. – Я тобой горжусь. Здорово ты ему врезала. – Изо всех сил. – Я вздохнула. – Но силенок явно не хватило. Эдвард нежно поцеловал мне руку. – У меня хватит, – пообещал он. И позвал по-прежнему ровным и негромким голосом: – Джейкоб! – Ну-ну, потише! – отозвался Чарли. Было слышно, как он тяжело поднялся с дивана. Джейкоб оказался в коридоре первым, двигаясь почти бесшумно, но и Чарли не отстал. На лице Джейкоба была написана нетерпеливая готовность. – Никаких драк, ясно? – Чарли смотрел только на Эдварда. – Могу сходить за значком шерифа, если это придаст моей просьбе большую официальность. – В этом нет необходимости, – сдержанно ответил Эдвард. – Па, почему бы тебе не арестовать меня? – предложила я. – Ведь я же ему врезала. Чарли приподнял бровь. – Джейк, ты хочешь предъявить обвинение? – Нет. – Джейк ухмыльнулся, ничуть не раскаиваясь. – Я бы и еще раз не прочь. Эдвард поморщился. – Па, у тебя нигде не завалялась бейсбольная бита? Чарли невозмутимо посмотрел на меня: – Белла, хватит. – Давай-ка мы покажем твою руку Карлайлу, пока тебя не упекли за решетку, – сказал Эдвард. Обнял меня и потянул к двери. – Ладно, – ответила я, прижимаясь к нему. Теперь, когда Эдвард был рядом, я больше не злилась, и даже рука почти перестала болеть. Мы шли к машине, когда позади послышался озабоченный шепот Чарли: – Ты куда? С ума сошел! – Чарли, я на минутку, – ответил Джейкоб. – Не волнуйтесь, я ненадолго. Я оглянулась: Джейкоб шел следом; остановился и закрыл дверь прямо перед носом удивленного и настороженного Чарли. Эдвард сначала не обратил на Джейкоба никакого внимания. Подвел меня к машине, помог сесть, закрыл дверцу – и только потом повернулся к стоящему на дорожке Джейкобу. Я напряженно застыла, высунувшись из окна. Чарли выглядывал сквозь щелку между шторами. Джейкоб спокойно стоял, скрестив руки на груди, но челюсти у него были стиснуты. Ласковый и миролюбивый тон Эдварда каким-то странным образом придал его словам еще более грозный оттенок: – Сейчас я убивать тебя не стану, потому что это расстроит Беллу. Я протестующе хмыкнула. Эдвард, по-прежнему совершенно спокойный, слегка повернулся ко мне. – Утром ты бы об этом пожалела, – с легкой улыбкой сказал он, погладив меня по щеке. И снова обернулся к Джейкобу: – Но если еще раз привезешь ее обратно в таком виде – и мне наплевать, кто в этом будет виноват: сама ли она поскользнется или метеор упадет с неба и стукнет ее прямо в лоб, – но если ты не вернешь мне Беллу в целости и сохранности, то сам будешь бегать на трех ногах. Понял, ты, шавка несчастная? Джейкоб ухмыльнулся. – Кто сказал, что я снова к нему поеду? – пробормотала я. Эдвард продолжал, пропустив мое замечание мимо ушей. – И если ты еще раз ее поцелуешь, то я сам тебе все зубы повыбиваю, – пообещал он бархатным голосом, в котором звучала смертельная угроза. – А вдруг она сама захочет меня поцеловать? – высокомерно процедил Джейкоб. Я фыркнула. – Если Белла сама захочет, тогда у меня возражений не будет. – Эдвард безмятежно пожал плечами. – Тебе стоит подождать, пока она это скажет, не действуй наугад – но вообще-то дело твое и зубы твои. Джейкоб ухмыльнулся. – Даже и не думай, – проворчала я. – Он еще как подумал, – пробормотал Эдвард. – Ну, если ты уже переворошил мои мозги, то не пора ли отвезти Беллу к врачу? – раздраженно сказал Джейкоб. – И еще одно напоследок, – медленно проговорил Эдвард. – Я тоже буду за нее драться. Не забывай об этом. Я ничего не принимаю как данное и буду драться в два раза яростнее, чем ты. – Прекрасно, – прорычал Джейкоб. – Какое удовольствие положить на лопатки того, кто поддается? – Она моя. – Тихий голос Эдварда внезапно стал мрачным и не таким сдержанным. – И я не сказал, что буду драться честно. – А я тоже этого не обещал. – Удачи! Джейкоб кивнул: – Пусть победит достойнейший. – Вот именно… щенок. Джейкоб поморщился, но тут же взял себя в руки и улыбнулся мне. Я бросила на него убийственный взгляд. – Надеюсь, тебе станет лучше. Мне очень жаль, что ты сломала руку. Я отвернулась от него, как обиженный ребенок, и не поднимала глаз, пока Эдвард не обошел машину и не сел на место водителя, так что не знаю, пошел ли Джейкоб обратно в дом или стоял и смотрел на меня. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Эдвард, когда мы отъехали от дома. – Злая как черт. Он фыркнул от смеха. – Вообще-то я про руку спросил. Я пожала плечами. – Бывало и хуже. – Это точно, – пробормотал он и нахмурился. Эдвард объехал вокруг дома, чтобы поставить машину в гараж. В гараже были Эмметт и Розали – ее безупречные ноги, узнаваемые даже в джинсах, торчали из-под огромного «джипа» Эмметта. Сам Эмметт сидел рядом, засунув одну руку под днище «джипа» – я не сразу поняла, что он заменяет домкрат. Эмметт с любопытством наблюдал, как Эдвард помогает мне выбраться из машины. Его взгляд остановился на моей прижатой к груди руке. – Белла, ты никак споткнулась? – ухмыльнулся Эмметт. Я свирепо глянула на него. – Нет. Дала по морде оборотню. Эмметт моргнул и расхохотался во все горло. Когда мы с Эдвардом проходили мимо, из-под «джипа» раздался довольный голос Розали: – Джаспер явно выиграет пари. Эмметт мгновенно затих и внимательно посмотрел на меня. – Какое такое пари? – спросила я, замедляя шаг. – Пойдем-ка к Карлайлу, – сказал Эдвард и, посмотрев на Эмметта, едва заметно качнул головой. – Какое еще пари? – не отставала я. – Розали, огромное тебе спасибо, – пробормотал Эдвард, крепче обнимая меня за талию и подталкивая к дому. – Эдвард… – заворчала я. – Детские глупости, – пожал он плечами. – Эмметт и Джаспер любят азартные игры. – Эмметт мне все расскажет. – Я попыталась повернуться, но Эдвард держал меня железной хваткой. – Они поспорили на то, сколько раз ты… не сможешь удержаться в течение первого года, – вздохнул он. Я скривилась, поняв, что он имел в виду, и пытаясь скрыть подступивший ужас. – Они поспорили на то, сколько людей я убью? – Да, – неохотно признался он. – Розали думает, что твоя несдержанность увеличивает шансы на победу Джаспера. – Значит, Джаспер думает, что много. – Джаспер будет чувствовать себя гораздо лучше, если тебе придется нелегко: он устал быть самым слабым звеном. – Понятно. Конечно. Пожалуй, я могу добавить парочку убийств, если Джасперу от этого полегчает. Почему бы нет? – Я несла полную чушь, а перед глазами стояли заголовки газет и списки имен… Эдвард стиснул меня в объятиях. – Не надо думать об этом сейчас. Вообще-то, если хочешь, можешь никогда не переживать об этом. Я застонала, и Эдвард, думая, что разболелась моя рука, потащил меня к дому. Рука действительно оказалась сломана – правда, это была всего лишь небольшая трещина на костяшке, ничего страшного. Накладывать гипс я не хотела, и Карлайл сказал, что шины будет достаточно, если носить ее, не снимая. Я пообещала. Эдвард заметил, что пока Карлайл накладывал шину, я была явно не в себе. Он несколько раз спросил, не больно ли мне, но я уверила, что с рукой все в порядке. У меня и так уже голова кругом, и я просто не в состоянии еще и об этом беспокоиться. С тех пор как Джаспер рассказал о своем прошлом, его истории о новорожденных вампирах не давали мне покоя. А услышав о заключенном между Эмметтом и Джаспером пари, я вообще ни о чем другом и думать не могла. Интересно, на что именно они поспорили? Какая ставка может соблазнить тех, у кого и так все есть? Я всегда знала, что буду другой, и надеялась, что стану сильной, как и обещал Эдвард. Сильной, быстрой, а самое главное, красивой. Такой, чтобы рядом с Эдвардом я чувствовала себя на равных. О прочих качествах, которые у меня появятся, я старалась не думать. Необузданность. Кровожадность. А вдруг я не смогу удержаться от убийства людей, – совершенно посторонних людей, которые ничего плохого мне не сделали. Людей, подобных тем, кого убили в Сиэтле, – людей, у которых были родные, друзья и целая жизнь впереди. А я стану чудовищем, которое лишит их всего этого. Честно говоря, такие мысли меня не пугали: я доверяла Эдварду и была абсолютно уверена, что он не позволит мне сделать что-то, о чем придется пожалеть в будущем. Знала, что он увезет меня в Антарктиду охотиться на пингвинов, если его об этом попросить. А я сделаю все, чтобы не стать чудовищем. Буду хорошим вампиром. Я бы захихикала, если бы меня не одолели новые тревоги. Если я стану кошмарным созданием вроде ужасных новорожденных, о которых рассказывал Джаспер, то останусь ли собой? Если моим единственным желанием будет убийство, что станется с моими нынешними желаниями? Эдвард так настойчиво требует, чтобы я не пропустила ничего важного в человеческой жизни. Обычно я считала это глупостью. Ну без каких таких человеческих переживаний я не смогу обойтись? Пока Эдвард рядом, мне больше ничего не нужно. Я всматривалась в его лицо, когда он наблюдал, как Карлайл накладывает мне шину. Больше всего на свете мне нужен Эдвард. А если это изменится? Могут ли мои чувства измениться? Есть ли какое-то человеческое переживание, от которого я не хочу отказываться?
Глава шестнадцатая Переломный момент
– Мне нечего надеть! – простонала я. Я вытащила всю одежду, опустошив ящики и полки, и теперь смотрела на пустой шкаф в надежде, что там появится что-нибудь подходящее. Юбка цвета хаки висела на спинке кресла и ждала, пока найдется что-то подходящее для нее. Что-то, в чем я буду выглядеть взрослой и красивой. Что-то, что надевают только в особых случаях. Ничего подходящего не нашлось. Уже почти пора ехать, а я до сих пор в любимом и потрепанном спортивном костюме. И если мне не удастся найти что-то получше – а пока вариантов нет, – то придется в таком виде идти на выпускной. Я в раздражении уставилась на разбросанную одежду. Я точно знала, что хотела бы надеть – похищенную красную блузку. И это злило больше всего. Я стукнула по стене здоровой рукой. – Глупый воришка, противный вампир! – прорычала я. – И чем же я виновата? – спросила Элис. Она безмятежно стояла возле открытого окна, словно была там все время. – Тук-тук! – ухмыльнулась она. – Неужели так трудно подождать, пока я открою дверь? Элис бросила на кровать плоскую белую коробку. – Да я так, проходила мимо. Подумала, что тебе может пригодиться кое-что из одежды. Я посмотрела на большую коробку поверх моего никуда не годного гардероба и поморщилась. – Ну же, признайся, – потребовала Элис. – Я твоя спасительница. – Ты моя спасительница, – пробормотала я. – Спасибо. – Прекрасно, хоть в чем-то я угадала. Ты не представляешь, как меня раздражает потеря моих способностей. Я чувствую себя совершенно бесполезной. Такой… обыкновенной. – Элис скривилась от ужасного слова. – Не могу себе вообразить такой кошмар, – ответила я. – Обыкновенная? Фу! Она засмеялась. – По крайней мере, я искупила свою вину за то, что не заметила твоего противного воришку; остается всего лишь выяснить, чего я не вижу в Сиэтле. И когда Элис произнесла это – сопоставив обе ситуации в одной фразе, – тогда до меня дошло. То, что много дней вызывало смутное беспокойство, та важная связь, которую никак не удавалось осознать, – все это вдруг сложилось в четкую картинку. Я в полном оцепенении уставилась на Элис. – Разве ты не хочешь открыть коробку? – спросила она. Я не двинулась с места, и Элис, вздохнув, сама сняла крышку. Вытащила что-то и развернула, но я даже не видела, что это такое. – Прелесть, правда? Я выбрала голубой цвет, потому что Эдварду ты очень нравишься в голубом. Я не слышала ни слова. – Это та же самая, – прошептала я. – Как это та же самая? – недовольно спросила Элис. – В твоем гардеробе нет ничего похожего. Елки-палки, да у тебя вообще всего одна юбка! – Элис, черт с ней с одеждой, послушай меня! – Тебе не нравится? – На лицо Элис набежала тень разочарования. – Элис, разве ты не понимаешь? Это та же самая банда! Тот, кто влез ко мне и украл одежду, заодно с теми новорожденными вампирами в Сиэтле. Это одна шайка! Обновка выскользнула из ее пальцев и упала обратно в коробку. – Почему ты так думаешь? – спросила разом посерьезневшая Элис. – Помнишь, что сказал Эдвард? Кто-то использует провалы в твоих видениях, чтобы ты не смогла увидеть новорожденных. А ты еще заметила, что момент был выбран очень удачно: вор тщательно избегал контакта, словно зная, что иначе ты его увидишь. Элис, я думаю, ты права: он знал. И тоже пользовался провалами в твоих видениях. А какова вероятность, что сразу двое так хорошо тебя знают? Да еще и действуют одновременно. Быть такого не может! Это тот же самый тип – тот, кто создал армию, украл и мой запах. Элис не привыкла к неожиданностям. Она замерла и не двигалась так долго, что я начала считать про себя секунды. Элис не шевелилась целых две минуты. Потом ее взгляд снова остановился на мне. – Ты права, – сказала она безжизненным голосом. – Конечно же, так и есть. И когда ты все так изложила… – Эдвард ошибся, – прошептала я. – Это была проверка… они хотели убедиться, что уловка сработает. Что воришка сможет войти и выйти незаметно, если не сделает ничего такого, за чем ты следишь. Например, не попытается меня убить… И он взял мои вещи вовсе не в качестве доказательства, что побывал здесь. Он украл мой запах… чтобы меня могли найти остальные. Элис ошеломленно уставилась на меня. Я была права и знала, что Элис это тоже понимает. – Только не это! – почти беззвучно выдохнула она. Я больше уже не пыталась разобраться в собственных чувствах. Осознав, что кто-то создал армию вампиров, – армию, которая жестоко убила десятки людей в Сиэтле, – ради того, чтобы уничтожить именно меня, я облегченно вздохнула. Отчасти потому, что наконец избавилась от раздражающего ощущения, что упускаю нечто важное. Но главная причина была в другом. – Ну что ж, – прошептала я. – Теперь всем можно расслабиться: никто вовсе не пытается сжить со свету семью Калленов. – Напрасно ты думаешь, что это хоть что-то меняет, – ответила Элис сквозь зубы. – Если кто-то охотится за одной из нас, то ему придется уничтожить нас всех, чтобы добраться до нее. – Спасибо, Элис. Но, по крайней мере, мы знаем, что им нужно. Уже прогресс. – Может быть, – пробормотала Элис, принимаясь расхаживать из угла в угол. В дверь забарабанили. Я подскочила. Элис и ухом не повела. – Ты уже готова? Мы опаздываем! – раздраженно напомнил Чарли. Торжества он любит не больше меня: терпеть не может надевать нечто парадное. – Почти готова. Подожди минутку, – хрипло ответила я. Чарли на секунду замолк. – Ты что, плачешь? – спросил он. – Нет. Просто нервничаю. Не мешай. Он забухал вниз по ступенькам. – Мне пора, – прошептала Элис. – Почему? – Эдвард сейчас будет здесь. Если он об этом услышит… – Иди, иди! – тут же заторопила ее я. Если Эдвард узнает, то с ума сойдет. Конечно, надолго эту новость от него не спрячешь, но выпускной не самый лучший момент, чтобы выходить из себя. – Одевайся! – велела Элис и выскользнула за окно. Я послушно оделась, ничего не соображая. Пришлось отказаться от намерения уложить волосы: времени не оставалось, поэтому прическа у меня была такая же, как и в любой другой день. Посмотреться в зеркало я не удосужилась, так что даже не знала, как на мне выглядят подаренные Элис юбка и свитер. Да и какая разница? Я перекинула через руку уродливую желтую мантию выпускника и поспешила вниз. – Прекрасно выглядишь, – сказал Чарли, скрывая раздражение. – Обновка? – Угу, – пробормотала я, пытаясь собраться с мыслями. – Подарок Элис. Спасибо за комплимент. Эдвард появился через несколько минут после ухода сестры – мне не хватило времени принять безмятежный вид. Но мы поехали на полицейской машине Чарли, и у Эдварда не было возможности изводить меня вопросами. На прошлой неделе, узнав, что я собираюсь поехать на выпускной с Эдвардом, Чарли заупрямился. Его можно понять: в день окончания школы родителям полагаются определенные привилегии. Я не стала спорить с Чарли, и Эдвард жизнерадостно предложил поехать всем вместе. Карлайл и Эсми не возражали, так что Чарли, не сумев придумать убедительный предлог для отказа, скрипя зубами согласился. И теперь Эдвард ехал на заднем сиденье патрульной машины, отделенный от нас пластиковой перегородкой. Ситуация его явно забавляла – возможно, потому, что Чарли находил это забавным и каждый раз все шире ухмылялся, бросая взгляд на Эдварда в зеркале заднего вида. Скорее всего, Чарли рисовал в своем воображении такие сцены, за которые получил бы от меня по полной программе, если бы вздумал их озвучить. – С тобой все в порядке? – прошептал Эдвард, помогая мне выйти из машины на стоянке возле школы. – Нервы разыгрались, – сказала я – причем чистую правду. – Ты замечательно выглядишь, – начал он, но Чарли, с грацией слона, протиснулся между нами и обнял меня за плечи. – Ты рада? – спросил он. – Не очень, – призналась я. – Белла, это очень важный день. Ты заканчиваешь школу. Теперь перед тобой открыт весь мир. Колледж. Самостоятельная жизнь… Ты больше не моя маленькая девочка. – На последних словах Чарли слегка поперхнулся. – Папа! – простонала я. – Только не надо слез. – Какие слезы? – проворчал он. – Лучше скажи мне, почему ты не рада. – Не знаю. Наверное, до меня еще не дошло. – Хорошо, что Элис устраивает вечеринку. Тебе не помешает повеселиться. – Конечно. Именно вечеринки мне и не хватает. Чарли рассмешила моя интонация, и он стиснул меня в объятиях. Эдвард задумчиво разглядывал облака. Отцу пришлось оставить нас возле входа в спортзал и пойти к парадному входу вместе с остальными родителями. В спортзале был сумасшедший дом: мисс Коуп из администрации и учитель математики мистер Варнер пытались расставить всех по алфавиту. – Мистер Каллен, вам туда! – рявкнул мистер Варнер на Эдварда. – Привет, Белла! Я подняла взгляд и увидела Джессику Стэнли: она с улыбкой махала мне из задних рядов. Эдвард чмокнул меня, вздохнул и пошел к остальным, чьи фамилии начинались на «К». Элис там не оказалось. Что это она? Собралась прогулять церемонию? Надо же как не вовремя меня осенило! Могла бы и подождать до окончания выпускного. – Белла, сюда! – снова закричала Джессика. Я пошла к ней. Интересно, с чего это она вдруг такая дружелюбная? Приблизившись, я заметила Анжелу, которая тоже с любопытством наблюдала за Джессикой. Не успела я подойти, как Джесс принялась болтать. – …так здорово. Ну то есть мы вроде бы только познакомились, а вот уже вместе школу заканчиваем, – тараторила она. – Нет, ты представляешь, школа закончилась! С ума сойти! – Это точно, – пробормотала я. – В голове не укладывается. А ты помнишь свой первый день здесь? Мы ведь с тобой с ходу стали лучшими подругами. Как только познакомились. Надо же! А теперь я уезжаю в Калифорнию, а ты едешь на Аляску, и я буду по тебе скучать. Пообещай, что мы будем хотя бы иногда встречаться! Я так рада этой вечеринке. Лучше не придумаешь! Мы ведь в последнее время едва виделись, а скоро совсем разъедемся… Джессика все не унималась. Внезапный наплыв дружеских чувств наверняка был вызван ностальгией выпускного, а также благодарностью за приглашение на вечеринку – хотя я тут была ни при чем. Натягивая мантию, я прислушивалась, насколько хватало сил. Здорово, что у нас с Джессикой все заканчивается на хорошей ноте. Ведь это был конец – что бы там ни говорил Эрик, произносящий от имени выпускников речь, набитую обычными штампами о «начале жизни». Может быть, ко мне это относилось в большей степени, но так или иначе все мы сегодня оставляли что-то позади. Все происходило слишком быстро – как будто нажали кнопку ускоренной перемотки. Разве мы должны шагать так быстро? А Эрик, нервничая, тараторил с пулеметной скоростью, проглатывая слова, – ничего не разберешь. Директор принялся вызывать выпускников одного за другим, почти без паузы между фамилиями – первые ряды сбились с ног, торопясь за ним поспеть. Бедная мисс Коуп неуклюже пыталась передать директору нужные аттестаты, чтобы не перепутать выпускников. Внезапно появившаяся Элис, с выражением глубокой задумчивости на лице, грациозно прошествовала на сцену за своим аттестатом. Эдвард шел следом – растерянный, но не расстроенный. Только эти двое выглядели великолепно, несмотря на жуткие желтые мантии: Каллены выделялись из толпы неземной красотой. Удивительно, как кто-то мог принять их за обыкновенных людей? Ангелы с крыльями и то меньше бросались бы в глаза. Мистер Грин назвал мою фамилию, и я встала в медленно продвигавшуюся очередь. В зале одобрительно завопили – Джейкоб и Чарли шумно выражали свою поддержку. Макушка Билли едва виднелась рядом с локтем Джейкоба. Мне удалось выдавить улыбку. Мистер Грин закончил читать список выпускников и, смущенно улыбаясь, раздавал аттестаты. – Поздравляю, мисс Стэнли, – пробормотал он, вручая аттестат Джессике. – Поздравляю, мисс Свон. – Он сунул аттестат в мою здоровую руку. – Спасибо, – промямлила я. Вот и все. Я встала рядом с Джессикой в толпе выпускников. Глаза у Джесс покраснели, и она все промакивала их рукавом мантии. Я не сразу сообразила, что Джессика плачет. Мистер Грин сказал что-то, чего я не расслышала, и все вокруг завопили и заорали. В воздух взлетели желтые шапочки. Я с опозданием стянула свою и просто бросила ее на пол. – Ох, Белла! – зарыдала Джессика во всеобщем гомоне. – Мне не верится, что мы закончили школу. – Мне тоже, – пробормотала я. Джессика бросилась меня обнимать. – Обещай, что не потеряешься. Я в свою очередь обняла ее, неловко уклонившись от ответа: – Джессика, я так рада, что мы познакомились. Это были чудесные два года. – Замечательные! – согласилась она и шмыгнула носом. Потом выпустила меня из объятий. – Лорен! – завопила Джессика, махая руками и протискиваясь сквозь толпу в желтых мантиях. Семьи стали собираться вместе, толпа сбивалась плотнее. Я заметила Анжелу и Бена, но их окружали родственники. С поздравлениями придется подождать. Я огляделась в поисках Элис. – Поздравляю, – прошептал мне на ухо Эдвард, обвивая руками мою талию. Особой радости в его голосе я не услышала: он вовсе не хотел, чтобы я так быстро закончила школу. – Спасибо… – Похоже, ты все еще нервничаешь, – заметил он. – Есть немного. – А теперь-то о чем переживать? О вечеринке? Все будет не так ужасно, как ты ожидаешь. – Скорее всего, ты прав. – Кого ты ищешь? Так, мне не удалось сохранить свои действия в тайне. – Элис… Куда она пропала? – Выскочила за дверь, как только получила аттестат. В голосе Эдварда прозвучали незнакомые нотки. Я подняла глаза и увидела, как он растерянно смотрит на выход из спортзала. – Беспокоишься об Элис? – внезапно выпалила я: в таких случаях свои действия следует обдумать дважды, но, как правило, у меня все получалось спонтанно. – Эээ… – Он явно не желал отвечать. – Кстати, о чем она думала? Чтобы спрятать от тебя свои мысли, я имею в виду. Эдвард посмотрел на меня и подозрительно прищурился. – Переводила «Боевой гимн Республики» на арабский. А потом на корейский язык жестов. Я нервно захихикала. – Да уж, это бы заставило ее поскрипеть мозгами! – Ты знаешь, что она от меня прятала! – заявил Эдвард. – Конечно, – я улыбнулась. – Ведь это моя идея. Эдвард в недоумении молчал. Я оглянулась. Чарли уже наверняка ищет меня в толпе. – Зная Элис, я думаю, что она попытается скрыть это от тебя до окончания вечеринки, – торопливо прошептала я. – Но я бы предпочла эту вечеринку и вовсе отменить – только не сходи с ума, ладно? Всегда лучше знать как можно больше: это наверняка пойдет пользу. – Ты о чем? Я заметила макушку Чарли поверх моря голов. Он увидел меня и помахал. – Только держи себя в руках, хорошо? Эдвард кивнул, сжав губы. Торопливым шепотом я изложила ему свои размышления. – Мне кажется, ты не прав, когда говоришь, что на нас навалилось все со всех сторон сразу. По-моему, все идет с одной и той же стороны… и я думаю, направлено это на меня. Все события связаны друг с другом, иначе и быть не может. Один и тот же человек пользуется провалами в видениях Элис. Чужак в моей комнате был просто проверкой – они хотели убедиться, что можно обойти Элис. Один и тот же человек постоянно меняет планы, создает новорожденных и украл мою одежду – это части одного целого. Мой запах украли для молодых вампиров. Эдвард так побледнел, что я с трудом договорила до конца: – Зато теперь ты понимаешь, что за вами никто не охотится? Это же хорошо: Эсми, Элис, Карлайл – никто им не угрожает! Эдвард в ужасе смотрел на меня. Как и Элис, он понял, что я права. Я положила ладонь ему на щеку. – Успокойся, – взмолилась я. – Белла! – взревел Чарли, протискиваясь сквозь толпу. – Поздравляю, малышка! Он все еще кричал, хотя теперь был совсем рядом. Обхватил меня, незаметно отодвинув Эдварда в сторонку. – Спасибо, – пробормотала я, не сводя глаз с Эдварда. Он все еще не пришел в себя: стоял, протянув ко мне руки, словно собрался сгрести меня в охапку и броситься наутек. Я и сама едва сдерживалась, чтобы не задать стрекача. – Джейкобу и Билли пришлось уйти – ты ведь их видела? Чарли слегка отстранился, по-прежнему держа меня за плечи. Он стоял спиной к Эдварду, и меня это устраивало, поскольку Эдвард все еще не пришел в себя. – Да, – уверила я отца, пытаясь сосредоточиться на разговоре. – И видела, и слышала. – Они такие молодцы, что пришли, – сказал Чарли. – Угу. Так, Эдварду ничего говорить не стоило. Элис правильно сделала, что заморочила ему голову. Надо было дождаться, пока мы останемся где-нибудь наедине – или в окружении остальных Калленов. И чтобы поблизости не оказалось ничего хрупкого – вроде окон… машин… и здания школы. Эдвард смотрел на меня с таким видом, что все мои страхи вернулись – причем с лихвой. Правда, теперь ужаса на его лице не было – только ясно различимая ярость. – Ну что, куда пойдем поужинать? – спросил Чарли. – Выбирай все, что захочешь. – Да я и сама приготовить могу. – Вот еще глупости! Хочешь, пойдем в «Охотничий домик»? – бодро предложил Чарли. Его любимый ресторан меня никогда особо не вдохновлял, но в данном случае, какая разница? Все равно кусок в горло не лезет. – Конечно, давай пойдем, – ответила я. Чарли улыбнулся еще шире – и вздохнул. Слегка повернул голову к Эдварду и, не глядя на него, спросил: – Эдвард, ты с нами? Я умоляюще уставилась на Эдварда. Он успел взять себя в руки до того, как Чарли повернулся к нему, удивленный отсутствием ответа. – Нет, спасибо, – хмуро ответил Эдвард с каменным лицом. – С родителями куда-нибудь собрался? – спросил Чарли с некоторым недовольством в голосе. Эдвард всегда вел себя вежливее, чем Чарли того заслуживал, и внезапная враждебность обескураживала. – Да. Прошу прощения… – Эдвард резко развернулся и ушел сквозь редеющую толпу. Слишком расстроенный, чтобы поддерживать свое обычное олимпийское спокойствие, он двигался быстрее, чем следовало. – Что я такого сказал? – виновато спросил Чарли. – Ничего, не волнуйся, – успокоила я. – По-моему, дело вовсе не в тебе. – Вы опять поцапались? – Никто не цапался. Не вмешивайся, это мое дело. – И мое тоже! Я закатила глаза. – Пойдем лучше поужинаем. «Охотничий домик» был забит до отказа. На мой взгляд, цены здесь задирали неоправданно высоко, а интерьер отдавал дешевкой, но это было единственное в городе заведение, похожее на настоящий ресторан, поэтому в нем неизменно проходили все торжества. Я тупо смотрела на унылое чучело лося, пока Чарли поедал отбивную и общался с родителями Тайлера Кроули, сидевшими позади нас. В зале стоял гул голосов: все только что пришли с выпускного и теперь болтали со знакомыми за соседними столиками. Я сидела спиной к окну, сдерживая нестерпимое желание обернуться и поискать взгляд, который чувствовала на затылке. Но я знала, что ничего не увижу, хотя и была абсолютно уверена, что Эдвард ни на секунду не выпустит меня из виду – особенно теперь. Ужин тянулся невыносимо долго. Чарли, занятый разговорами, ел слишком медленно. Я отщипывала кусочки котлеты, запихивая их в салфетку, пока Чарли смотрел в другую сторону. Казалось, прошла целая вечность, но когда я глянула на часы – а я делала это чаще, чем следовало, – стрелки едва сдвинулись с места.
|
|
|
|
|